Судя по выражению лица Галили, я угадал причину его беспокойства.
— Так вот почему я оказался здесь.
— Возможно, — кивнул я. — Я много думал о тебе, и мои мысли...
— Как она называется? — резко перебил Галили. Я устремил на него недоумевающий взгляд. — Как называется твоя книга, придурок?
— О... я уже перебрал великое множество названий, — тоном завзятого литератора изрек я. — Но пока что ни на одном не остановился.
— Мне ведь известны многие подробности, которые пригодились бы тебе.
— Я в этом не сомневаюсь.
— И без этих подробностей тебе никак не обойтись. Иначе твоя книга не будет правдивой.
— Без каких подробностей? Например?
— А что я с этого буду иметь? — лукаво улыбнулся он. В первый раз за всю нашу беседу он напомнил мне прежнего Галили, самовлюбленное создание, чья уверенность в собственном обаянии была воистину безграничной.
— Я собираюсь поговорить про тебя с мамой, забыл?
— И ты думаешь этой небольшой услугой отплатить мне за все бесценные сведения, которыми я располагаю? — ухмыльнулся он. — Нет уж, братец. Моя помощь стоит большего.
— Чего же ты хочешь?
— Обещай мне, что сделаешь то, о чем я попрошу.
— А о чем ты попросишь?
— Просто обещай, и все.
— Как я могу давать обещания вслепую?
Галили равнодушно пожал плечами.
— Что ж, не буду тебя неволить. Не хочешь, как хочешь. Но, повторяю, если ты не узнаешь того, что знаю я, твоя книга будет неполной.
— Думаю, настала пора прервать нашу приятную беседу, — заметил я. — Иначе мы опять наговорим друг другу гадостей, а это вряд ли послужит к взаимной пользе.
Галили нахмурился и замолчал.
— Ты прав. Я слишком много себе позволил, — наконец произнес он.
— Я тоже.
— Я так увлекся, что уже не отдавал себе отчета в своих словах.
— Я тоже.
— Нет, нет, ты тут ни при чем. Это я виноват. За эти годы я совершенно отвык общаться с людьми. Слишком много времени провожу в одиночестве. И конечно, это сказывается на моем характере. Я не пытаюсь оправдаться, но... — Оборвав себя на полуслове, он сменил тему. — Слушай, может, мы с тобой договоримся встретиться еще раз?
— С удовольствием.
— Давай завтра, примерно в это же время. Ты успеешь поговорить с мамой?
— Постараюсь. Но обещать не могу.
— Спасибо, — едва слышно произнес Галили. — Ты знаешь, я много думал о ней. А в последнее время думаю о ней постоянно. О ней и о доме.
— Неужели за все это время ты ни разу не заходил в дом?
— Каким образом?
— Ну, ты ведь мог проникнуть туда незаметно, так чтобы никто не узнал.
— Она бы узнала, — возразил Галили.
«Точно, узнала бы», — подумал я.
— Так что я ни разу не был дома, — продолжал он. — Я не посмел.
— Там мало что изменилось.
— Это хорошо, — сказал он, и губы его вновь тронула неуверенная улыбка. — В этом мире происходит слишком много перемен. Везде, повсюду, где бы я ни побывал, все меняется. И эти перемены никогда не бывают к лучшему. Места, которые я некогда любил, теперь не узнать. А ведь то были самые потаенные уголки мира. Совсем недавно туда еще не ступала нога человека. А теперь там стоят дурацкие розовые отели и снуют толпы туристов. Несколько раз я пытался их вспугнуть, да все без толку.
Словно мелкая рябь пробежала по его призрачному образу, и сквозь прекрасные очертания проступили другие. На месте глаз Галили возникли серебряные пуговицы, а за губами, которые стали толстыми и мясистыми, появились ряды острых, как иглы, зубов. И хотя я отлично знал, что это мерзкое создание не причинит мне ни малейшего вреда, смотреть на него было выше моих сил. Я отвернулся.
— Гляди-ка, сработало, — не без гордости сказал Галили. — Они поначалу тоже пугались. Но стоило мне отлучиться, вновь принимались за свое. Возвращаешься, а вся эта гадость...
— Розовые отели?
— Да, розовые отели, рестораны и туристы — все на месте, — горестно вздохнул Галили.
Я наконец отважился посмотреть на него. Он снова стал, как прежде.
— В конце концов я махнул на это рукой и позволил им портить мои заветные уголки. — Галили поднял взор к светлеющим небесам. — Пожалуй, пора расставаться. Скоро утро, и тебе надо отдохнуть. Завтра тебе предстоит тяжелый день.
— А тебе не нужен отдых?
— О, у меня нет потребности много спать. Я вообще могу обходиться без сна. Как и все существа божественного происхождения.
— Значит, ты божественного происхождения?
Галили пожал плечами, словно сам не знал ответа на этот вопрос.
— Думаю, да. Ты ведь сам знаешь, мои дражайшие родители — чистой воды божества. Из чего следует, что и ты полубог. Хотя не уверен, что этому следует радоваться, — со смехом заключил он. — Пока, братец. Приятных сновидений. Надеюсь, завтра встретимся.
С этими словами Галили отвернулся от меня и стал тускнеть и растворяться в воздухе.
— Погоди, — окликнул я.
— Что?
— Я знаю, что ты хотел, чтобы я тебе обещал.
— Подумать только, какой догадливый, — улыбнулся он. — И что же?
— Ты сообщил бы мне некоторые сведения в обмен на право держать мою работу под контролем. Направлять ее по собственному усмотрению.
— Ничего подобного, брат, — покачал он головой и вновь начал растворяться. — На этот раз ты не угадал. Я просто хотел, чтобы ты назвал книгу «Галили». — Глаза его сверкнули в темноте. — Впрочем, ты все равно именно так ее и назовешь. Правда?
И он исчез, вернулся к морю, отблески которого сверкали в его глазах.
Глава IV
Стоит ли говорить, что Галили не выполнил своего обещания и не явился на следующую ночь? В отличие от него, я сдержал свое слово и весь день искал встречи с Цезарией, чтобы поговорить о ее блудном сыне. Впрочем, найти ее мне так и не удалось (думаю, она знала о моих намерениях и избегала меня). Так или иначе, Галили не появился, что, если честно, меня ничуть не удивило. На него никогда нельзя было положиться, за исключением сердечных дел, хотя именно в этой сфере, как известно, вообще не стоит на кого-либо полагаться. Однако, как это ни парадоксально, тут Галили проявлял обязательность, достойную удивления.
