В комнату вбежали Флорио и Девон.
— Помогите мне уложить ее в постель, — сказала Ребекка, задыхаясь.
Они вместе подняли Терезу и перенесли на постель. Ребекка уложила ее в удобное положение и приподняла веки. Зрачков видно не было, одни белки.
— Что ты ей сделала? — требовательно спросила Девон.
— Всего лишь открыла шторы, — сказала Ребекка, проверяя пульс девочки. — Она вдруг взбесилась и швырнула в меня поднос. Я попыталась заставить ее встать и убрать. И тут она на меня набросилась. В конце концов дело кончилось вот этим.
— Я же говорил вам, не надо к ней приставать, — хрипло произнес Флорио.
Она подняла на него глаза.
— Как давно у нее такие приступы?
— Пару лет.
— Она больна, разве вы не видите. Ей нужен врач.
— Ее смотрели уже десяток врачей. Все единодушно сходятся на том, что органических изменений нет. Никаких. Просто не нужно доводить ее до такого состояния. Я говорил вам это, но вы, черт побери, не послушались.
Он сел на постель, положил голову Терезы себе на колени и начал гладить ее спутанные волосы.
— Вы поранились? — спросил он Ребекку спустя минуту.
— Кажется, нет, — ответила она, только сейчас осознав, что стоит перед ним полураздетая. — Насчет припадков вам все же следовало меня предупредить.
Девон, которая собирала осколки разбитой посуды, подняла голову.
— Разве я тебя не предупреждала, что Тереза может быть опасной?
Флорио продолжал гладить Терезу, и ее подрагивания постепенно ослабевали. Ребекка на несколько секунд закрыла глаза. Боже мой, какой ужас. Первый день в доме, и вот, пожалуйста, она полуодетая, дрожит, а все вокруг, кажется, пошло прахом.
— Вы обещали делать все в соответствии с моими указаниями, — мрачно произнес Флорио. — Почему вы сразу же нарушили наш уговор?
«Потому что ты сволочь!» — мысленно бросила она ему в лицо. Ее знобило.
— И что, она так и проведет всю жизнь в полутемной комнате, читая Диккенса? — спросила Ребекка, собравшись с духом.
— Не вам это решать, — хрипло сказал Флорио.
Ребекка увидела, что он смотрит на ее груди. Лифчик был легкий, и на нем красноречивыми точками выделялись ее напряженные соски. Ребекку затошнило. Она почувствовала себя обнаженной и выставленной напоказ. В довершение ко всему ее обуял страх, что он сейчас прикажет ей убираться отсюда.
Она скрестила руки, пытаясь прикрыться, и пробормотала, с трудом выговаривая слова:
— Я извиняюсь. Я не хотела… просто так получилось.
Флорио поднялся, его место заняла Девон. Она обняла сестру, прижимаясь щекой к ее щеке, шепча ласковые слова. Под касаниями Девон Тереза начала расслабляться. Затрудненное дыхание перешло в тихие всхлипы. Она крепко прижалась к Девон, обняв ее обеими руками.
— Идите к себе, — тихо приказал Флорио. — Оставьте нас одних.
Чуть не плача, Ребекка направилась в свою комнату. А там, мельком глянув в зеркало, ужаснулась. Прежде такие лица ей приходилось видеть только у жертв несчастных случаев.
Спустя несколько минут она вытащила свою медицинскую сумку и перебрала запасы лекарств. В качестве профилактики подобных приступов, если их квалифицировать как истерию, в принципе можно рекомендовать вот эти типовые транквилизаторы. Но давать их сейчас Терезе, наверное, еще рановато. Они могут пригодиться на более поздней стадии.
А кроме того, возможно, вообще больше ничего не понадобится, потому что завтра Флорио ее просто уволит. Скажет, чтобы она уходила, и что делать — придется уйти. А значит, все пропало.
Ребекка легла на кровать и закрыла глаза руками.
* * *
На следующее утро она поднялась рано. Дом казался тихим и замершим. Она спустилась в кухню. В печи осталась только тлеющая зола. Ребекка натолкала туда дров, которые через минуту начали весело потрескивать, и посмотрела в окно, на тронутые густым инеем деревья и траву. Сегодня, кажется, было даже холоднее, чем вчера.
А затем, вспомнив вчерашнее происшествие, она почувствовала тихий ужас. Мучаясь вопросом, какая ей сегодня уготована судьба, Ребекка принялась стряпать фокаччу. Замесила тесто и раскатала пластину, примерно такого же размера, как для пиццы, но толще. Фокаччу пекут из муки домашнего помола с добавлением оливкового масла. Она научилась ее печь у Фиорентини, с легкой корочкой, стружками ветчины и ломтиками сыра. Для этого здесь отыскался даже длинный плоский противень — он висел рядом с плитой, — Флорио, видимо, считал его декоративным. Ребекка поставила фокаччу в духовку, после чего насыпала в кофейник свежесмолотого кофе. Затем наконец села и задумалась: куда, черт возьми, и во что она влезла?
Составляя свой грандиозный план, она представляла, что очень быстро наладит отношения с Терезой, завоюет ее доверие, расскажет все, а затем тайно увезет в далекие края. Но почему, черт возьми, она решила, что доверие Терезы будет легко завоевать? Только потому, что она ее родила? Но это глупо. Флорио сказал, что Терезу уже смотрели специалисты. Ей-то куда сейчас соваться? У нее же нет никакого опыта в лечении психических заболеваний. Если бы иметь под рукой учебник психиатрии (а лучше два), но это невозможно.
Ребекка услышала шаги и подняла голову. Это была Тереза. В черных шерстяных штанах и черной рубашке с длинными рукавами. Поверх легкая куртка. Под мышкой книга. На глаза надвинута знакомая белая бейсбольная кепка, скрывающая большую часть лица, кроме невеселого рта.
— Привет, — сказала Ребекка, как будто ничего не случилось. — Спала хорошо?
— Нормально, — тихо отозвалась Тереза. Засунув руки в карманы, она уставилась на плиту.
— Это фокачча, — сказала Ребекка. — Обычный завтрак в здешних деревнях.
— А какая она?
— Что-то вроде пиццы, но без начинки.
Тереза чуть подняла голову, и из-под кепки выглянул один серый глаз. Но смотрела она не на Ребекку, а мимо.
— А какой же толк в пицце, если она без начинки?
— Ну во-первых, в тесто замешаны ветчина и сыр, а во-вторых, она не такая тяжелая. Для завтрака это хорошо. Возможно, тебе понравится.
Тереза ничего не сказала. Повернувшись к Ребекке спиной, она смотрела в окно, все время подергивая тонкую цепочку на шее и вертя пальцами маленький золотой ключик. Напряженная тишина стала болезненной, почти трагической.
Сверху донесся ясный смех Девон. Затем глубокий голос Флорио, а после счастливый визг и взрыв смеха. Ребекка бросила взгляд на Терезу. Та не шевельнулась, но ей показалось (возможно, всего лишь показалось), что худенькие плечи девочки напряглись, как будто от боли. Она хотела подойти к своему ребенку, прикоснуться к этому узкому плечику, но знала, что это будет выглядеть очень глупо, поэтому так и стояла, прислушиваясь к приближающимся шагам и добродушному подшучиванию Флорио и его второй приемной дочери.
