В первые послевоенные годы Клайв ничем не мог помочь Фрэнсин, и ей пришлось исследовать джунгли в одиночку. Разумеется, она часто нанимала специальных агентов, которые рыскали по всем окрестностям и выуживали все сведения, которые могли бы иметь хоть малейшее отношение к судьбе рода Нендака. Но и самой ей пришлось немало побродить по непроходимым джунглям в поисках ребенка. Причем она порой забиралась даже в те места, которые контролировали коммунисты. А в 1948 году в стране было введено чрезвычайное положение и свободно передвигаться по территории стало практически невозможно. Оставалось надеяться лишь на помощь Международного Красного Креста да еще на ряд организаций, занимавшихся поисками и регистрацией беженцев. Но вплоть до 1954 года никаких более или менее обнадеживающих сведений о Рут к ней не поступало.
«Я никогда больше не увижу Рут, – подумала она. – Я не найду ее, и пора примириться с этим, иначе я просто сойду с ума». Вероятно, последние слова она произнесла вслух, так как Клайв быстро повернулся к ней и прикоснулся к руке.
– Фрэнсин, с тобой все в порядке? Почему ты плачешь? – Он обнял ее и прижал к себе. – Успокойся, все будет хорошо. Во всем виноват этот ужасный рейс из Сингапура.
– Я больше не могу выносить этого, – прошептала она, вытирая слёзы. – Клайв, ведь прошло уже больше десяти лет!
– Ничего, будем надеяться, что на этот раз нам повезет, – пытался успокоить ее Клайв. – Не может быть, чтобы никто ничего не знал о судьбе девочки.
Она решительно отодвинулась от него.
– Клайв, не надо меня успокаивать. Нам уже говорили, что все жители деревни погибли, включая даже самых маленьких детей. Почему мы продолжаем как безумные рыскать по джунглям и допрашивать людей, которые ничем не могут нам помочь? Ради чего все это?
– Я никогда не оставлял надежды ее найти. – Он пристально посмотрел на нее. – Ты же знаешь, надежда умирает последней.
– Ты все еще надеешься увидеть ее живой?! – истерично выкрикнула она, сжав кулаки. – Надеешься, что она сбежала в джунгли, где ее вскормила какая-нибудь волчица? Думаешь, что в один прекрасный день она выйдет из леса с цветами в волосах и протянутыми к тебе руками?
– Не надо, Фрэнсин, – поморщился Клайв. – Ты убиваешь в себе последнюю надежду, а тем самым убиваешь и себя.
– Надежда – это нестерпимые муки ада, если хочешь знать! – Она снова отвернулась от него и погрузилась в невеселые мысли. – Ты никогда не поймешь этого, Клайв, – добавила она после продолжительной паузы. – Для тебя это просто забавное хобби, а для меня – настоящая пытка.
– Не думаю, что слово «хобби» больше всего подходит в данный момент, – упрекнул ее Клайв и обиженно поджал губы.
– С помощью этого трюка ты пытаешься поймать меня на крючок, – продолжала Фрэнсин.
– На крючок?
– Да, таким образом ты хочешь заставить меня остаться с тобой. Разве не так? – Она уставилась на него покрасневшими от слез глазами. – Ты делаешь все возможное, чтобы покрепче привязать меня к себе. При этом тебе наплевать, хочу я этого или нет. Но у тебя ничего не выйдет, Клайв, и ты это прекрасно знаешь. Прошлого не вернешь, как ни старайся.
– Значит, ты считаешь, что я выдумал эту историю и специально вытащил тебя из теплого офиса? – подозрительно тихо спросил он.
– Нет, я так не считаю, – смягчилась Фрэнсин, – но я по-прежнему думаю, что эти бесполезные и бессмысленные поиски надо прекратить. Всегда можно услышать какие-то обнадеживающие новости – слухи, сплетни, легенды, выдумки сумасшедших людей, догадки маразматических стариков, – но из этого вовсе не следует, что нужно бросать все дела и мчаться в джунгли сломя голову. Клайв, каждый год здесь появляются какие-то новые сплетни, а мы с тобой как сумасшедшие бросаемся в джунгли, хотя всем уже ясно, что ничего хорошего из этого не получится. А ты, между прочим, бессовестно пользуешься этим и всякий раз вызываешь меня, чтобы провести со мной хоть несколько дней. Я хочу раз и навсегда положить этому конец.
Его лицо перекосилось от боли.
– Фрэнсин, я никогда не думал, что в твоей голове могут появиться такие жуткие мысли.
– Неужели?
– Даю тебе честное слово, что до сих пор искренне надеюсь, что рано или поздно нам удастся выяснить всю правду о судьбе Рут. Я всегда считал, что ты думаешь точно так же.
Фрэнсин отвернулась от него, и он схватил ее за руку.
– Я люблю тебя, Фрэнсин, и всегда буду любить. Но ты ошибаешься, если думаешь, что я специально вытаскиваю тебя на Борнео, чтобы навязать свое общество и возродить былые отношения. Если ты не хочешь меня больше видеть…
– Клайв, – нетерпеливо перебила она его, – неужели ты не понимаешь, что это единственное, что нас связывает? Это единственное место, где мы еще можем встретиться с тобой.
Он молчал, вспоминая свой прошлогодний визит в Гонконг, когда целых полтора часа просидел в офисе, безуспешно пытаясь попасть к ней на прием. Тогда секретарша сказала ему, что Фрэнсин очень занята и, к сожалению, не сможет принять его в ближайшее время. А когда он позвонил ей домой, ему ответили, что она куда-то уехала и приедет не скоро… На следующий день в офисе ему деликатно объяснили, что она уехала по срочным делам в Бангкок и вернется лишь через несколько дней. Сполна испив горькую чашу унижения, Клайв вернулся в Австралию и с тех пор не предпринимал никаких попыток с ней связаться.
– Ну что ж, горькая правда всегда лучше сладкой лжи, – грустно пробурчал он после продолжительной паузы. – Надо было давно сказать мне правду. Почему ты не сделала этого раньше?
– Клайв, я говорю тебе это много лет подряд, но ты не слушаешь меня.
Он тяжело вздохнул и отвернулся.
– Мне было не до этого. Ты ведь видела, в каком состоянии я пребывал все это время.
– А я? – не выдержала она, вытирая платком слезы. – Обо мне ты подумал? У меня такое чувство, что меня разорвали на две части, и я никак не могу соединить их в единое целое. И во многом это происходит из-за тебя. – Она внимательно посмотрела на него, словно желая понять, дошли до него ее слова или нет.
– Вот мы и приехали, – сказал Клайв, глядя в окно.
Дом был довольно живописным, хотя построили его еще в колониальные времена, когда здесь правили так называемые «белые раджи». Он стоял почти посреди площади и выходил окнами на небольшую пристань, возле которой на волнах колыхались грубо выделанные лодки туземцев. Внутри он выглядел неухоженным, и по всему было видно, что муссонные дожди не пощадили это строение. Облезлый потолок покрывала зеленоватая плесень, а в затхлом воздухе плавал едкий запах гниющей древесины и мокрой штукатурки.
Войдя в помещение, Фрэнсин прикрыла рукой нос и вдруг вспомнила те давние времена, когда она волею судьбы оказалась в этих местах. Тряхнув головой, чтобы отогнать непрошеные воспоминания, она попыталась найти спальню. В последние годы она всегда спала отдельно от Клайва, и тот не предпринимал никаких попыток изменить положение вещей. Так получалось, что она устраивалась в лучшей комнате с видом на джунгли или реку, а Клайву доставалась самая неудобная. Впрочем, его это нисколько не расстраивало. Ему было на все наплевать.
