— Мне очень жаль, — сокрушенно произнес за ее спиной Питер. В его голосе прозвучало искреннее раскаяние, наполнившее сердце Холли сладостной горечью. Она ощутила, как его палец прошелся вдоль ее позвоночника к копчику, и, слегка вздрогнув, повернулась к нему.
— А мне нисколько! — спокойно и уверенно сказала она, отказываясь сожалеть о том, что момент их чудесной близости закончился, и на все судьбой им было отпущено одно лишь мгновение.
— Ты не поняла. Я жалею не о том, что между нами сейчас произошло. — Питер легко погладил ее по плечу. — Мне плохо оттого, что я не могу предложить тебе большего… — Он нежно прильнул губами к ее маленькому уху. — Если бы я был другим человеком и ты была бы женщиной другого сорта, мы могли бы остаться любовниками, но мы оба слишком уважаем себя и друг друга, чтобы пожертвовать честью ради эгоистичной лжи.
Холли вспомнила, как он цитировал Шекспира, сравнивая ее с жемчужиной. И сейчас ей на ум пришла другая цитата, на удивление подходившая Питеру Стэнфорду и его представлениям о жизни: «Тебя не мог бы я любить, когда бы не любил я честь». Будь он не таким принципиальным, наверное, и она не любила бы его так сильно.
— Я знаю…
Питер с тяжелым вздохом прижал ее к себе.
— Оливер изо всех сил затягивал помолвку. Он не хотел терять Сильвию, но девушка отказалась переехать к нему до свадьбы, а жениться он был еще не готов. Когда она сообщила ему, что беременна, между ними произошла сцена. Оливер обвинил ее в том, что она нарочно забеременела, чтобы поймать его в ловушку, а она его в том, что он заставляет ее сделать аборт. Они наговорили друг другу кучу гадостей, уперлись, как два быка, и…
— Тебе незачем мне об этом рассказывать, — с болью в голосе прошептала Холли, но Питер решительно закрыл ей рот ладонью.
— В то утро, после того, как ты ушла из моей квартиры, мне позвонила Сильвия. Она буквально билась в истерике и умоляла меня приехать помочь. Они с Оливером уже неделю ругались, и несчастная женщина была уже на пределе. Бедняга не создана для роли матери-одиночки. В принципе она человек довольно сильный, но в некоторых отношениях — сущий ребенок. Сильвия доверилась моему брату, а он отвернулся от нее именно в тот момент, когда она больше всего нуждалась в его поддержке.
— Питер, но…
— Я пообещал, что ей не придется пройти через это одной, и слово свое сдержу. Пойми, я просто обязан сделать это, не только ради самой Сильвии, но и ради Хэролда с Грейс — ведь они так доверчиво приняли в свой дом моего брата. Мы решили, что, независимо от ее чувств к Оливеру, если поженимся, это будет настоящий брак, а не фиктивная сделка, заключенная ради соблюдения светских условностей. Я буду верным мужем, готовым всегда защищать ее, и сделаю все возможное, чтобы она была довольна .нашим браком. А ребенок будет расти братом или сестрой Айрис.
Какое благородство! Едкие слова вертелись у Холли на языке. Ей было невыносимо больно, что другая женщина будет объектом любви и заботы Питера. В то же время ей было приятно сознавать, что возлюбленный не искал ее после их единственного свидания не потому, что встреча была для него простым эпизодом, а из-за того, что у него возникли на то объективные причины. Его привычный мир был разрушен и превратился в хаос, и ради возложенных на себя серьезных обязательств он был вынужден оставить в прошлом всех других женщин.
Но прошлое все же вернулось в лице Холли, чтобы стать испытанием для его чести и достоинства.
Раздался тихий стук в дверь, и Холли, вздрогнув, оторвалась от своих невеселых размышлений.
— Хм… синьор. Извините меня, но я подумал, вы должны знать, что мы вернулись назад в гавань. Капитан уже причаливает, а на пристани ждет ваш брат.
— Оливер? — Питер приглушенно выругался, а она поспешно натянула на себя покрывало, прикрывая наготу. — Какого черта он здесь делает? Спасибо, Маурицио, — продолжал он, повысив голос. — Я сейчас приду. Скажите Мюррею, чтобы не спускал трап, пока я не поднимусь на палубу.
Он легко перебрался через неподвижно лежащую Холли и стал поспешно одеваться.
— Оставайся здесь, — велел он, когда та соскользнула с кровати и попыталась собрать разбросанную по полу одежду. Выпрямившись во весь рост перед зеркалом, украшавшим дверь, ведущую в соседнюю ванную, Питер пригладил волосы и застегнул воротничок рубашки, чтобы скрыть ярко-красное пятно на шее — свидетельство их греховной страсти. — Наверное, он просто хочет спросить, можно ли ему остаться в Обители на уикенд. Я вернусь, как только от него отделаюсь. — Стремительно наклонившись, он скрепил свое обещание легким прикосновением к губам испуганной Холли.
Как только дверь за Питером затворилась, она метнулась к ней и закрыла на задвижку. Затем подняла одежду и энергично встряхнула ее. Юбка слегка помялась, но на темной ткани это не должно быть заметно, а трикотажный хлопковый топ был тем более в нормальном виде. Она с удовольствием приняла бы душ, но побоялась, что шум воды может быть услышан на палубе, и ограничилась тем, что быстро обтерлась губкой, а потом поспешно оделась.
Стоя у мраморной раковины, Холли плеснула в лицо теплой водой и, взяв с полочки расческу, привела в порядок волосы. Собственное лицо без макияжа показалось ей каким-то голым, губы припухли, полностью выдавая ее, а на шее был заметен след жаркого поцелуя. К тому же Холли вспомнила, что оставила сумочку где-то в кают-компании, когда Питер показывал ей судно. К сожалению, на полочке стояли предметы исключительно мужского туалета, и Холли пришлось довольствоваться мужским увлажняющим кремом и каплей одеколона.
Хотя яхта уже остановилась, двигатель по-прежнему работал, и, как ни пыталась Холли напрячь слух, с палубы не доносилось ни звука. Очевидно, звукоизоляция была частью роскошного интерьера.
На всякий случай Холли закрыла дверь ванной и, опустив крышку стульчака, присела на нее и приготовилась ждать. Когда платиновые часы на ее запястье отсчитали пятнадцать минут, она осторожно вышла из ванной и заглянула в иллюминатор, однако не увидела ничего, кроме пришвартованной рядом стильной яхты.
Через двадцать пять минут терпение Холли лопнуло окончательно. Может быть, Питер уже увел Оливера? Все двухэтажные коттеджи, построенные у пристани, были оснащены воротами с сигнализацией, которые вели в частные дворики. У Холли был шанс проскользнуть незамеченной, если только эти двое не стояли у одного из огромных окон, выходивших на канал.
Холли бесшумно отворила дверь каюты и осторожно выглянула в коридор, ведущий в кают-компанию. Там все было тихо. Женщина решила пробраться к лестнице и послушать, не доносится ли из гостиной звук голосов. Однако едва она взялась рукой за полированные перила, как позади послышалось какое-то движение.
— Вы случайно не это ищете?
Холли круто развернулась. Может, это Маурицио, чудесным образом избавившийся от итальянского акцента?
У открытой двери одной из кают в дальнем конце коридора стоял Оливер Стэнфорд, держа на вешалке ее жакет.
