– Никто. Я сам.
Надо было признаваться, но Трофим не мог этого сделать. Не тот у него характер, чтобы кого-то сдавать. С детства стукачей терпеть не мог, а в армии бил таких…
– Думай, Трофимов, думай! – угрожающе сощурился Васютин. – У тебя еще есть время.
– Я сам по себе на Чаянова наехал. И Антона Даниловича не знаю. Что на ум пришло, то и сказал…
– Может, все-таки не сам по себе?
– Сам по себе.
– Ну, смотри.
Васютин подал знак своему напарнику, и тот натянул на Трофима противогаз, пережав трубку. Сам капитан сел на корточки, заблокировав его ноги.
Какое-то время Трофим терпел, потом без воздуха ему стало невмоготу. Он задергался, пытаясь вырваться, но менты держали его крепко. Трубка пережата, воздуха нет, глаза лезут из орбит, сознание раненой птицей мечется в клетке черепной коробки – еще чуть-чуть, и оно пробьет брешь и вместе с душой вырвется на свободу. Тогда все…
Трофим уже терял сознание, когда с него сняли противогаз. Он с жадностью хватал ртом воздух и пытался сползти с табурета, упасть на пол, как будто там было больше кислорода.
Наконец он пришел в себя, и Васютин опять спросил про Салтана. Но Трофим уже закусил удила. И снова его лицо стянула проклятая шлем-маска.
На этот раз он сделал вид, что потерял сознание, расслабился, обмяк, и менты тут же сняли с него противогаз. Так хотелось хватануть ртом воздух, но Трофим продолжал притворяться. И только когда в нос ударил запах нашатыря, он стал пожирать воздух…
– Говорить будем? – зло спросил капитан.
– Нет! – Трофим с ненавистью смотрел на него.
Может, он и сдал бы Салтана, если бы его допрашивал кто-то другой. А Васютин – его личный враг, и разговора с ним не будет. Пусть его убивают, все равно…
– Ты, наверное, не понимаешь, какая статья тебе грозит? Что ж, сейчас узнаешь!
Напарник Васютина взял со стола тяжелый талмуд Уголовно-процессуального кодекса, снова стал за спину, размахнулся… Знакомство с уголовными статьями чуть не выбило из Трофима дух, настолько сильным был удар.
Но все-таки он выдержал и этот удар, и другой.
– Ты что, идиот? – взбесился капитан. – Да твоего Салтана по-любому закроют! Все, спета его песенка! И его не будет, и Нестора! Ни за грош ведь пропадешь!
– Пропаду, – кивнул Трофим, с ненавистью глядя на него.
– Идиот! У тебя вся жизнь впереди! Хочешь в охране работать, работай! Есть нормальные фирмы, где никакого криминала. Мы тебе поможем с трудоустройством, будешь себе работать, горя не знать. А так тебя самого будут охранять! Пять лет! Ты слышишь, пять лет! Пять лет ада!!! – Васютин растопырил пальцы и ткнул ими Трофима в лицо. – Будешь говорить, тварь?
Трофим сплюнул ему под ноги. И тотчас получил кулаком в поясницу. И снова острая боль пронзила его. Но и это испытание он выдержал.
– Ну, смотри! Сам виноват!
Васютин распорядился увести Трофима в изолятор временного содержания, там его закрыли в камере на четыре койко-места. Он ожидал увидеть здесь амбалов-мордоворотов, но камера пустовала.
Трофим лег на голый матрас и затих, пытаясь успокоить боль в пояснице. И мысли надо было привести в порядок…
Глава 5
Машина завелась с полоборота, но тут же затихла. Двигатель работал, просто его не было слышно. Хорошая машина, внедорожник «БМВ», недостижимая мечта охранника. Но Трофим давно уже не охранник, у него свой банк с роскошным офисом. Большой кабинет с лакированной мебелью, приемная с красоткой за компьютером. Но секретарша его не волновала, рабочий день закончен, и он едет домой, к своей Марьяне. Усадьба у них на берегу реки, там его ждут любимая жена и трое детей: забияка-сын и зайки-дочери. Это будет чудесный уик-энд…
Машина взяла разгон и помчалась к горизонту, лихо накручивая километры, впереди поворот, но Трофим даже не стал сбавлять скорость. Зачем, если «БМВ» отлично ведет себя на виражах? Но машина почему-то перестала слушаться руля, вылетела с дороги, перемахнула через кювет и носом врезалась в столб. И звук был такой, будто открылась железная дверь…
Трофим открыл глаза. Нет никакой машины, в тюремной камере он, над головой сетка железной койки с матрасом на ней. И в камеру заходит какой-то качок в спортивном костюме. Тут же появился и второй бугай с «площадкой» на голове.
Ночь за окном, в такое время в камеру не должны подселять. Но ведь и пытки в полиции как бы запрещены…
– А тут ничего, Жук, нормально, – осматриваясь, прогрохотал громила с глубокой ямкой на широком раздвоенном подбородке. – Я бы здесь остался.
– А я нет, мне домой надо, – сказал качок с крупными и резкими чертами лица.
Он играл плечами, угрожающе глядя на Трофима, как будто собирался его атаковать. Трофиму ничего не оставалось, как подняться с койки и отойти к окну.
– Сейчас этого порвем, и домой. – Жук шлепнул кулаком по своей же ладони, продолжая буравить Трофима злыми глазками.
– Зачем рвать, Жук? Эта падла скажет нам, зачем Витю Чаянова избил, и мы пойдем. Ты же скажешь, падла?
Качок с раздвоенным подбородком оскорблял Трофима, но смотрел на него при этом совсем не зло, даже благодушно улыбался.
– Кто вы такие? – спросил Трофим.
– Слышал, Рич, он спрашивает, кто мы такие? – ухмыльнулся Жук. – Зачем он спрашивает? Я бы на его месте два часа уже как дрался.
Он провоцировал Трофима на драку, но при этом не ожидал нападения. Во всяком случае, удар в голову стал для него неожиданностью.
Трофим ударил его точно в подбородок – концентрированно, со всей силы. Жук даже не пошатнулся. Выкатив глаза, он рванул в контратаку, но пропущенный удар все-таки разбалансировал его мозжечок. «Двойка» в голову прошла вяло, в замедленном темпе, зато Трофим блестяще отработал апперкот. Приятно было слышать, как хлюпнуло в челюстях и клацнули зубы.
Жук пропустил сокрушительный удар, но тем не менее устоял на ногах. И даже продолжил атаку. Но удары его оставляли желать лучшего. Зато Рич мог обрушиться на Трофима всей своей мощью. Мог, но у него ничего не получалось.
Трофим, уклоняясь от ударов, двигался так, чтобы противник оставался между ним и Ричем. При этом он скорее толкал Жука, чем бил, пропуская при этом удары. Камера тесная, пространство между койками узкое, и Трофим двигался так, чтобы качки мешали друг другу.
И все равно его положение никак нельзя было назвать выгодным. Как ни крутился он, но его били в четыре кулака. От каких-то ударов он увертывался, от каких-то уходил, бил в ответ. Теснота и натиск противника стесняли его движения, не позволяя ударить в полную силу. Но и качки не могли развернуться в полную мощь, их удары трудно было назвать сокрушительными.
В конце концов Жук схватил его за грудки, пытаясь опрокинуть на пол, но Трофим вырвался из захвата, потянув его на себя. Жук не удержался на ногах, упал, а Трофим ударил Рича – ногой в живот. Рич подался назад, подставив под удар голову, но Трофим добить его не смог, потому что мешал Жук, который схватил его за ногу.
