— Нечего и выяснять, — ухмыльнулся Гаврилов, — и без этого ясно кто. Тот, кто у нас, здесь присутствующих, «нефтянку» отжал. Тот, кто Тенгизика замочил и Крестного чуть на тот свет не отправил. Войну-то за местную нефть мы проиграли.
— Мы слышали о ваших неладах с москвичами из-за местной нефтяной фирмы, — сказал Жорж. — А почему не сели вместе с ними за стол, не поговорили? Умные люди всегда договариваются, если хотят.
— Поговорить они были готовы, — усмехнувшись, вставил свою фразу Титов, — но договариваться в их планы не входило. Наши предложения задевали интересы многих местных чиновников. А они интересы свои блюдут очень строго.
— Поэтому была дана команда «фас», и местная контора взялась за дело, — продолжил Гаврилов. — Беспредел творили такой, что дальше некуда. Чем все закончилось для нас, вам известно уже. Для всех по-разному, но ни для кого хорошо. Словом, всем досталось.
— Да ладно, — воспротивился Тихонов. — Не так страшен черт, как его малюют. Я вот, например, срать хотел на этих козлов. Ни перед кем шею не гнул и гнуть не собираюсь. И ничего со мной не случилось. Ну, посидел в ИВС на шконках, но никуда они не делись, отпустили меня. Ну стреляли в меня месяц назад, всю машину изрешетили, но ничего, живой остался, охрана моя отбилась от нападавших.
Грузинские авторитеты терпеливо выслушали речь Тихона, и Жордания снова обратился к Гаврилову:
— Так кто же все-таки заказал Тенгиза и Крестного и кто их исполнял?
— Кто конкретно последнее слово говорил и кто их на мушку ловил, я не знаю, — ответил Гаврилов. — Может быть, москали своих киллеров привезли, а может, и наши эфэсбэшники подсуетились. Был бы заказчик, а стрелок найдется. А заказчик ясно кто — нефтяные короли и местная чиновная верхушка. С кем хочешь, с тем и разбирайся.
Грузины молчали некоторое время, обдумывая сказанное. Наконец Жордания, переглянувшись со своим другом, загудел густым басом:
— Тенгиз Сохадзе был нам как брат. И какие-то звери его убили. И этого уже достаточно, чтобы мы не сидели сложа руки. К тому же капитал Сохадзе — это наполовину и наш капитал. Разоряя Тенгиза, они нас разоряют. И пусть мне последний лох вслед плюнет, если я позволю кому-либо сделать это безнаказанно. Правило здесь простое: сегодня у тебя отняли ларек, завтра отожмут нефтяную компанию, а потом вообще с голой жопой пойдешь по стране.
— Правильно, правильно говорит человек, — подтвердил оживившийся Тихон. — Действовать надо. Если мы объединим наши усилия, у нас большие шансы задавить этих козлов. Если вы мне доверите, я готов координировать эту работу.
Жорж и Бивень молча выслушали предложение Тихона и перевели взгляды на Гаврилова. Он был вор в законе, как и они, и именно с ним, они считали, в первую очередь необходимо договариваться.
Гаврилов снял темные очки, положил их на стол и, протерев носовым платком глаза, обвел взглядом всех присутствующих. Сидевшие за столом еще раз могли убедиться, как сильно он сдал за последнее время.
Перед ними сидел старик с уставшим, обрюзгшим лицом, вялыми движениями. От былого вора в законе Гаврилы, хитрого, изворотливого и жесткого, похоже, мало что осталось.
Гаврилов надел очки, словно маску на лицо:
— Я свое слово уже сказал. Старый я для этих войн. На покой мне пора. Поэтому я отошел от дел.
— Отходя от дел, — оживился Жорж, — надо оставить после себя наследника, передать дела, так сказать. Тебя сходняк законников прислал сюда за городом смотреть, как авторитета.
— Город этот сучий стал, — резко ответил Гаврилов. — Честных воров почти всех поубивали. В городе правят мусора и беспредельщики новой волны, дебилы одноразовые. Для них понятий не существует. Что касается дел, я их уже передал, моим пакетом акций управляет Серега Потапов по кличке Крестный. А за городом смотреть сходняк еще кого-нибудь из законников пришлет, если я уже не устраиваю.
Последние слова Гаврилова удивили грузинских воров.
— Но Крестный среди блатных мало известный человек, — сказал Креселидзе.
— Молодой он, конечно, — подтвердил Гаврилов, — но авторитета у него в городе достаточно. Он человек дела и слово свое держит. Такой на бабках не «лопается». И обещание свое выполняет. У него и «стволы» имеются, — Гаврилов кивнул на Титова, — и бабок достаточно, — при этом старик посмотрел на банкира Ламберта. — Словом, если вы с Крестным и Тихоном объединитесь и действовать будете не со срывом, а спокойно и продуманно, у вас может многое получиться в этом правом деле.
— Где бы его еще найти, этого Крестного, — с сарказмом в голосе произнес Тихонов. — Он же у нас теперь по заграницам шляется, потому как здесь жить несладко.
— Слушай, Тихон, — наконец не выдержал Титов, — может, ты прекратишь свои наезды на нашего шефа? Он не по своей воле вынужден там сидеть. У него две дырки в боку, их еще заштопать надо.
— А ты мне глотку не затыкай! — взвился Тихон. — Ты для меня не авторитет, ты здесь слуга своего хозяина. Сиди жди, когда слово дадут.
— Тихо, тихо, — размеренным голосом протянул Креселидзе. — Зачем горячиться, мы здесь просто поговорить встретились, дела обсудить. Ссориться не надо.
— Скажи, дорогой, — Жордания обратился к Ламберту, — как нам увидеть твоего шефа?
— К сожалению, пока я этого вам сказать не могу, — устало вздохнул Ламберт. — Во-первых, потому что это зависит не от меня, а во-вторых, честно говоря, я и сам не знаю, где сейчас находится Сергей Владимирович.
— Слушай, друг, — Креселидзе был невозмутим, — закинь, пожалуйста, Сергею Владимировичу информацию о том, что мы хотим с ним стрелку забить. Сам знаешь, нам есть о чем с ним поговорить.
— Хорошо, — кивнул Ламберт, — я сделаю это, как только у меня появится такая возможность.
— А сейчас мы хотим поблагодарить хозяина за радушный прием. — Креселидзе посмотрел на Тихона. — Спасибо тебе, друг, что принял нас, в помощи не отказал. Твою доброту мы помнить будем. А теперь нам пора уезжать. Алик останется в городе и займется потихоньку делами. Мы вернемся в ваш город, но чуть позже.
Грузины встали и, вежливо попрощавшись, покинули зал в сопровождении Тихонова, проводившего их до выхода. Следующим засобирался Гаврилов. Буркнув что-то на прощание Тихону, Ламберту и Титову, он уехал.
Оставшейся троице было что обсудить. Когда Тихон вернулся и уселся за стол, Титов обратился к нему со следующим вопросом:
— Ты зачем, Тихон, нашего коммерсанта обижаешь? У одного бизнес отжал, теперь еще и на другого наехал. Не по-человечески это, в нашем-то положении друг другу еще козни строить.
Тон речи Титова и сами аргументы были скорее просительными, чем предупредительными. Ничего другого в данной ситуации Титову не оставалось. Это понимал он, это понимал и Тихон, что явно доставляло удовольствие последнему.
После получасового разговора он вальяжно махнул рукой и произнес:
