— А что, по-вашему, могло с ними случиться?
Хедли пожал плечами:
— Они могли умереть от старости или от болезни, погибнуть в разборках с другими бандами, отойти от дел и залечь на дно, уехать в другую страну… Точно не знает никто. Мне известно только одно: на протяжении последних семнадцати лет у нас не было никаких оснований подозревать, что то или иное нераскрытое преступление совершено этой парочкой или их сообщниками. Согласно полуофициальной версии, они оба умерли. Но на данный момент у ФБР доказательств этого факта нет.
— А… ребенок?
Хедли завозился на стуле и бросил быстрый взгляд на Доусона, а тот вдруг осознал, что его сердце стучит так часто, словно он никогда прежде не слышал этой истории и теперь ему очень хочется узнать, что было с ее участниками дальше.
— Дальше, дочка, начинается самое интересное… — Хедли наклонился вперед и накрыл своей широкой ладонью руки Амелии, которые непроизвольно комкали лежащую на столе салфетку. — В процессе расследования гибели твоего бывшего мужа эксперты получили образцы его ДНК…
Грудь Амелии поднималась и опускалась в такт ее участившемуся дыханию, а в глазах, словно темная туча, появилось предчувствие — пугающее и страшное. Резким движением она высвободила руки из-под ладони Хедли и крепко сжала.
— Я знаю… И что дальше?
— Дальше?.. ДНК Джереми Вессона полностью совпала с образцами, уже имевшимися в наших базах данных, — тихо сказал Хедли. — С образцами, найденными в Голденбранче в семьдесят шестом на детской пеленке…
Амелия в течение нескольких секунд смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Лишь после нескольких безуспешных попыток заговорить она выдавила:
— К-как… как это может быть?
— Именно это мы и пытаемся выяснить, — ответил Хедли. — Сейчас мы уже знаем — знаем наверняка, — что супруги Вессон не были его биологическими родителями. В Голденбранче мы получили ДНК Флоры Штиммель и можем утверждать абсолютно точно: она была родной матерью Джереми.
— Этого не может быть!
— К сожалению, может. Анализ ДНК не лжет.
— Но образцы ДНК Джереми были получены почти через сорок лет, в другой части страны, и… — Амелия не договорила. Ее реакция была чисто эмоциональной; на самом деле она отлично понимала, что пытаться оспаривать фундаментальные законы наследственности бессмысленно. После непродолжительной паузы Амелия добавила тоном значительно более спокойным: — Я все равно не верю, что эта преступная пара — Уингерт и Штиммель — были его настоящими родителями. Но даже если так, Джереми не мог об этом узнать.
— А мне кажется, вероятность того, что Джереми об этом знал, достаточно высока, — возразил Хедли. — Ты когда-нибудь видела его свидетельство о рождении?
— Нет. Вы же прекрасно знаете, что все его документы…
— …Сгорели во время пожара, — закончил за нее Хедли. — Когда Джереми завербовался в армию, он представил копию свидетельства о рождении, а копию легко подделать. Он, кстати, никогда не говорил, что является приемным ребенком?
— Нет.
— И никогда не давал понять, что у него есть какие-то сомнения относительно его происхождения?
— Никогда. Он вообще старался…
— Что? — мягко спросил Хедли.
И снова Амелия немного помедлила, словно подбирая слова для ответа.
— Он никогда не говорил о родителях. А когда я пыталась расспрашивать, Джереми отвечал, что не желает это обсуждать.
— И это не казалось тебе странным?
Доусон ясно видел, что Амелия изо всех сил пытается опровергнуть логику Хедли, но не может этого сделать. У нее оставался единственный козырь, который она и пустила в ход:
— Какая теперь разница, кем были его родители? Если бы Джереми был жив, это, возможно, и имело какое-то значение, но он мертв!
Ни Хедли, ни Доусон не сделали ни малейшей попытки возразить или хотя бы оспорить это утверждение. Оба молчали, но их молчание было настолько красноречивым, что Амелия растерялась. Пауза тянулась невыносимо долго, ее прервалХедли:
— В настоящее время я пытаюсь нащупать связь, — если таковая имеется, — между Карлом и Флорой, с одной стороны, и супругами Вессон — с другой. Да, с тех пор прошло несколько десятилетий — вполне достаточно, чтобы любые следы стерлись, исчезли навсегда. Мне во многом приходится полагаться на догадки и домыслы, поскольку история жизни супругов Вессон, вымышленная или подлинная, в буквальном смысле превратилась в пепел. Лично мне кажется, что этот пожар случился неспроста, но доказать это я не могу. Да и времени у меня почти не осталось. Как я уже говорил, через пару недель я превращусь в пенсионера, и тогда — все. Конец.
— Тогда почему бы вам не бросить это дело? Почему не предоставить мертвым погребать своих мертвецов?
Хедли посмотрел на Доусона.
— Ты не первая, кто предлагает мне подобное решение проблемы. Что ж, постараюсь объяснить еще раз… — Он немного подумал. — Я был почти готов так поступить, хотя это и означало бы, что остаток моей жизни пройдет под знаком поражения — ведь я так и не сумел поймать Карла и Флору. Но потом я узнал об их сыне, о Джереми… Это означало новый поворот в старом деле, и я, как сотрудник правоохранительного агентства, просто не мог игнорировать это обстоятельство.
— Но ведь Джереми мертв! — повторила Амелия. — Разве это ничего не меняет?
— Если он мертв, тогда где же тело? — Хедли нахмурился. — Уж поверь моему опыту: убийство без тела — большая редкость. Пока нет трупа, сомнение остается. Я не имею права повернуться спиной к этому факту — весьма значительному и важному факту, Амелия! Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не могу оставить незавершенным расследование, которое началось для меня в Орегоне почти сорок лет назад?
И снова Амелия долго молчала, потом повернулась к Доусону.
— Статья… — проговорила она с горечью. — Твоя статья… Теперь ясно, почему ты так заинтересовался биографией Джереми. Ты, наверное, был готов на все, лишь бы выведать как можно больше подробностей — ведь это сделало бы твой материал по-настоящему сенсационным, не так ли? Да, теперь понятно, почему ты так настойчиво расспрашивал меня о его детстве, о его родителях…
— Я надеялся, что твои ответы помогут подтвердить его кровное родство с Вессонами.
— С Вессонами или с этими преступниками — Карлом и Флорой?
— Мне бы не хотелось, чтобы он оказался сыном Карла.
— Черта с два! Такой потрясающий поворот сюжета!.. Да за такие сведения любой журналист душу продаст!
— Вовсе нет. Я…
— Не нет, а да!.. О, теперь я догадалась, зачем тебе понадобилось играть с Хантером и Грантом! Ты надеялся найти у них зачатки преступных наклонностей, верно? Ведь яблочко от яблони недалеко падает!
— Послушай, Амелия, ради всего святого!..
