— Ну ладно, пока оставим это. Что еще рассказал присяжным Стронг?
— Да, в общем-то, ничего особо интересного. По его словам, при виде останков жены он запаниковал и ударился в бега. Полиции понадобилось два или три дня, чтобы его выследить, причем задержали Стронга только после того, как в один из городских участков позвонил неизвестный и сообщил о его предполагаемом местонахождении. За это время пищеварительный процесс питбулей мог зайти…
— Иными словами, за три дня мистер Вессон превратился в собачье дерьмо.
Доусон ответил не сразу. Он уже довольно давно думал о том, почему собаки с такой жадностью накинулись на труп Дарлен, если до этого они неплохо отобедали Вессоном. Максимум, что они могли сделать с телом женщины, это разорвать его на куски, что, учитывая их свирепый нрав, было более чем вероятно. Но питбули почему-то решили съесть и ее… Впрочем, о своих сомнениях он говорить не стал: Драконшу куда больше интересовали кровавые подробности, чем его соображения по поводу того, как все происходило на самом деле.
— Уиллард клянется, что в тот день он не видел Джереми. Его адвокат в свою очередь попытался убедить присяжных в том, что именно Джереми взял ружье из кабины, пока Стронг спал. Джереми застрелил Дарлен, бросил труп собакам, а сам ушел через болота, чтобы ни одна ищейка не смогла найти его следы. Возможно, именно Джереми позвонил в полицию и сообщил, где скрывается Уиллард Стронг.
— То есть любовник Дарлен обставил дело так, чтобы свалить вину на мужа-рогоносца?
— Адвокат Стронга использовал другие выражения, но по сути ты права. Обоснованное сомнение
[26]
, семена которого он пытается посеять в умах присяжных, — его единственный шанс спасти клиента от смертной казни.
— И как? Ты считаешь, есть у Стронга хоть малейший шанс отделаться тюремным сроком?
Доусон пожал плечами.
— Кто знает? Присяжные порой устраивают и не такие сюрпризы, — сказал он, пытаясь придумать хоть какой-нибудь предлог, чтобы поскорее закончить этот разговор. Чем меньше Доусон общался с главной редакторшей, тем лучше он себя чувствовал. Кроме того, ему не хотелось, чтобы Драконша догадалась, насколько он пьян. Сразу после закончившегося неудачей разговора с Хедли и Амелией, Доусон отправился в городской суд. Он убил несколько дней, сидя на процессе Уилларда Стронга, и теперь ему нужно было хоть что-то, чтобы оправдать потраченное служебное время и командировочные — в противном случае по возвращении в Вашингтон его ожидало серьезное разбирательство, которого Доусон предпочел бы избежать.
В суде он получил кое-какие материалы и протоколы заседаний, которых, по идее, должно было хватить для его целей. Снова выйдя на улицу, Доусон испытал сильнейшее желание проехаться до Ривер-стрит, чтобы отыскать кого-нибудь из коллег Рея Хаффмана и с их помощью возместить запас таблеток, спущенных в канализацию. Впрочем, ему довольно быстро удалось преодолеть соблазн. Детективы Такер и Уиллс были бы просто счастливы получить на него очередной компромат, да и от подозрений в убийстве он все еще не был полностью свободен, а возвращаться в тюрьму его вовсе не тянуло.
Наконец, покупать сильнодействующие лекарства неизвестно у кого было глупостью, и глупостью опасной. Это Доусон понимал и без Хедли с Амелией. В прошлый раз он поступил довольно безрассудно, но тогда у него просто не было выбора. Теперь же Доусон собирался обойтись без транквилизаторов. В конце концов, бог для чего-то создал виски!
Вот почему от здания суда Доусон поехал к себе в отель и, подкрепившись несколькими порциями «кентуккийской амброзии», решил ответить на десяток эсэмэс и голосовых сообщений, оставленных для него Хэрриет. Как он и ожидал, первые минут пять разговора были посвящены его в высшей степени безответственному поведению, недисциплинированности, ненадежности и эгоизму. Потом Хэрриет спросила, действительно ли он попал в полицию и подвергся допросу в связи с убийством некоей молодой женщины. Должно быть, кто-то из сотрудников редакции наткнулся на информацию об этом в Сети и немедленно доложил начальнице. Хэрриет, к ее чести, не сразу в это поверила, но потом, по-видимому, сама отыскала в Интернете новости из Саванны и прочла сообщение в сводке последних событий. Теперь она требовала объяснений, однако Доусону никак не удавалось вклиниться в ее бесконечный монолог. Когда ему это окончательно надоело, он, прервав начальницу на полуслове, пригрозил повесить трубку, если она не заткнется.
— Если будешь продолжать в том же духе, я уволюсь, — сказал он. — Клянусь, чем хочешь!
— Увольняйся! Мне наплевать!
— Ну и замечательно! Не знаю только, как ты объяснишь совету директоров, почему твой лучший штатный журналист продал сенсационную историю конкурирующему изданию.
Это заставило Хэрриет прикусить язык, и в течение следующих пяти минут она внимательно слушала его прилизанную и изрядно сокращенную версию событий, которые привели его в тюрьму.
— Меня допрашивали вместе с другими людьми, которых видели в обществе жертвы в последние часы перед преступлением, — сказал ей Доусон. Это не было чистой правдой, но и ложью его слова назвать было нельзя. — Я вызвал у детективов наибольшее подозрение, поскольку разговаривал с погибшей за считаные минуты до убийства, поэтому они и решили меня задержать. В итоге я провел в каталажке целую ночь… Впрочем, это было даже познавательно. Единственное, что мне не понравилось, это то, что вычистить зубы мне удалось только сегодня утром.
После небольшой преамбулы Доусон в общих чертах, но не опуская кровавых подробностей, рассказал Хэрриет о репортаже, который собирался писать.
— Вот, значит, как… — проговорила Драконша. — Я, честно говоря, думала, что ты мне очки втираешь, а оказывается… Нужно отдать тебе должное, Доусон, история может получиться просто отличная, особенно если учесть, что этот Вессон — ветеран войн в Ираке и Афганистане.
— В этом-то вся соль, — сказал Доусон, с вожделением поглядывая на холодильник, где хранилась бутылка с остатками бурбона. — Герой войны возвращается домой и погибает в результате бытовых разборок…
— Прекрасно! Действуй в этом ключе и дальше. Что, кстати, представляет собой этот Уиллард Стронг?
— Типичный мерзавец. И к тому же здоровый как бык.
Но Хэрриет сразу уловила сомнение в его голосе.
— Тебя что-то смущает?
— По-моему, он тупой как пробка: две извилины, и те прямые. Во всяком случае, на Эйнштейна Уиллард Стронг не тянет, а это преступление было… достаточно сложным.
— По-твоему, он был не способен его совершить?
— Я считаю, Стронг был вполне способен застрелить жену и ее любовника, — сказал Доусон. — Но после этого… после этого инстинкт подсказал бы ему только один выход — бежать как можно быстрее и как можно дальше. Так бы он и бегал, пока бы его не поймали. Но остаться на месте преступления и попытаться уничтожить улики, да еще таким экстравагантным способом… Мне это не нравится — слишком уж тонко спланировано. Я думаю…
