— А его дом в Мичигане? — спросила Амелия.
— На указанной улице нет дома с таким номером.
— Вот как? — удивилась она. — Но ведь я посылала ему открытки, когда поздравляла с Рождеством, и ни одна не вернулась обратно.
Хедли пожал плечами:
— Я пока знаю только одно: дома с таким адресом не существует, как не существует адреса электронной почты, который он оставлял мисс Демарко, чтобы она передала его тебе.
— Если он снимал этот коттедж, — сказал Доусон, — в риелторской фирме должны были остаться какие-то записи.
— Я подумал об этом в первую очередь. Вчера ночью мы вытащили управляющего местным отделением фирмы из постели и предъявили ордер на обыск. Сначала он был очень недоволен — ему явно не хотелось выдавать нам персональную информацию о постоянном клиенте. Пришлось напомнить ему об ответственности за «препятствование отправлению правосудия», после чего он признался, что Берни Кларксон всегда оплачивал аренду денежным поручением
[32]
.
— Это как в «Семь-Одиннадцать»?
[33]
— Почти. Я спросил управляющего, не показалась ли ему странной подобная манера расплачиваться, на что придурок ответил: «Ну, он же из Мичигана!» Можно подумать, это объясняет, почему клиент не платит кредитной карточкой или чеком! Как бы там ни было, наш маленький друг с Верхнего полуострова
[34]
не оставил никакого «бумажного» следа, по которому могли бы пройти наши специалисты. — Хедли снова повернулся к Амелии: — Скажи, дочка, ты не заметила — он всегда приезжал сюда один?
— Всегда, — твердо ответила она.
— Кстати, когда он появился здесь в первый раз?..
— Летом две тысячи девятого. Грант тогда только что родился, а Джереми был в Афганистане. Я провела на берегу все лето, и хотя папа старался приезжать ко мне почаще, мне все равно было одиноко. Должно быть, поэтому мы и подружились с Берни, ведь он тоже был один. Он говорил — у него недавно умерла жена и он ужасно по ней тоскует…
— Он так сказал, но это вовсе не означает, что Флора действительно умерла. Кстати, этот лже-Берни не показывал тебе никаких фотографий своей горячо любимой женушки?
— Нет. Тогда я не обратила на это внимания, но сейчас мне это кажется странным. Он вспоминал ее с такой любовью…
— А Джереми когда-нибудь встречался с Берни?
— Нет. Даже после того, как Джереми вышел в отставку, он бывал здесь редко — говорил, его не отпускают с работы. Правда, один раз он все-таки приехал на несколько дней. Я тогда пригласила Берни поужинать с нами, но он отказался — сказал, что не хочет нам мешать и отнимать у нас время, которое мы могли бы провести вдвоем.
— Он отказался, потому что боялся — ты можешь заметить их сходство.
— Ну, это вряд ли. — Амелия покачала головой. — Я очень внимательно рассматривала фотографию Карла на объявлении о его розыске, но не увидела ничего общего.
— Мне их сходство тоже не бросилось в глаза, — добавил Доусон. — Этот Берни… он меня как будто заколдовал. Мне он казался обычным старичком, довольно приятным, кстати…
— Не казните себя, — сказал Хедли. — Фото на сайте ФБР изначально было не слишком качественным, к тому же оно было сделано почти сорок лет назад. Карл тогда только начинал свой преступный путь. Вполне естественно, что теперь он выглядит иначе.
— Ну да, ему же, наверное, уже за семьдесят, — согласился Доусон. — Морщины, пигментные пятна, волосы поредели и поседели, ноги отказывают… Правда, хромоту можно и симулировать, однако за столько лет Карл вполне мог заработать артрит или ревматизм. — Он на секунду задумался. — В ту ночь, когда начался шторм и я заехал за ним, чтобы пригласить к себе, я заметил, что глаза у него покраснели и он их постоянно трет. Тогда я решил, что, быть может, я его разбудил, но сейчас мне кажется, Берни вел себя как человек, который постоянно пользуется контактными линзами и снимает их только на ночь. Не знаю, как у него со зрением, — быть может, к старости он действительно стал немного близорук, — но ведь с помощью контактных линз можно изменить цвет глаз!
Хедли кивнул.
— Скорее всего, ты прав, — проговорил он и вновь повернулся к Амелии: — Берни и Джереми не хотели, чтобы ты увидела их одновременно, потому что боялись: ты можешь заметить между ними какое-то сходство, если не во внешности, то в манерах, жестах…
— Вы по-прежнему считаете, что Джереми знал, кто его отец и что он и Берни…
— …Действовали заодно? Я в этом убежден. Вспомни-ка, Берни поселился по соседству примерно в то время, когда твой брак начал разваливаться. Вряд ли это совпадение… Да, я знаю, что Джереми в это время служил в Афганистане, — добавил Хедли, жестом остановив Амелию, которая собиралась ему возразить. — Но и это тоже можно легко объяснить. Берни приехал сюда, чтобы присматривать за тобой и… за своими внуками.
— Я прожила одна целый год. Берни был рядом со мной только летом.
— Но ведь когда ты живешь в Саванне, твоя жизнь более упорядоченна, — вставил Доусон, развивая мысль Хедли. — Твое расписание определяется твоей работой в музее, необходимостью возить детей на занятия и так далее. Ты встречаешься с одними и теми же людьми, бываешь в одних и тех же местах, так что следить за твоей жизнью в городе гораздо легче, чем здесь.
— Он прав, — кивнул Хедли. — В городе ты связана повседневной рутиной, тогда как на острове у тебя больше свободы, больше возможностей…
— Возможностей? — Амелия усмехнулась. — Это каких же?
— Любых. Например, ты можешь провести ночь в доме твоего соседа…
Эти слова заставили Амелию замолчать и опустить глаза. Доусон же, напротив, мгновенно вскипел.
— Такер, должно быть, получил уйму удовольствия, рассказывая тебе об этом, — заметил он едко.
— Зато ты ничего мне не рассказал.
— Да тут и рассказывать нечего. Амелия… и дети ночевали у меня только потому, что на острове отключилось электричество, а у меня в доме был автономный генератор.
— Да, Такер мне так и сказал — мол, пока они были у тебя в доме, ты упомянул про свой генератор не меньше двадцати раз. — Хедли посмотрел сначала на своего крестника, потом на Амелию, которая так и сидела потупившись. — Да мне, собственно говоря, все равно, — добавил он. — В конце концов, вы оба взрослые люди и сами решаете, что вам делать. Но выглядело это как…
