— Они там дерутся, или он ее насилует? — саркастически поинтересовалась Леокадия, всматриваясь, как и все остальные, в глубину беседки.
— Не-е-ет, таких развлечений они нам не доставят, — с сожалением вздохнула Бронька.
— Она бы кричала, — заметила шокированная Цецилия.
— Это он из нее выжимает показания, — захихикал Теодорчик.
— А наша псевдоплемянница наконец-то навилась, но все сидит за беседкой, — рассердилась Паулина, — Даже носа не кажет! Пусть Феликс что-нибудь сделает! Где он?
— Здесь, — вежливо отозвался Феликс с пенька от срубленной сливы. — Не надо никому мешать. Сейчас все покажутся..
Он попал в точку. Возняк помог Марленке встать и свернуть шланг, необыкновенно старательно и без спешки. При этом он убеждал себя, что напряженно думает, пытаясь понять, что же такое важное он услышал и на что должен обратить внимание, но как-то ничего не придумал, потому что эта Марленка была какая-то очень приятная на ощупь… Наконец он занялся остальными нетерпеливо ожидающими свидетелями.
Только… собственно говоря… свидетелями чего?
* * *
А теперь мы с Баськой снова сидели над ошметками альбома, и нам ничего не приходило в голову, пока домой не вернулся Патрик. Он положил на столетний комод принесенные им гремучие железяки и подошел к столу.
— Ну и что? — спросил он с интересом.
— Ничего, — вздохнула Баська. — Мы все гадаем, что это может быть, но по-прежнему не знаем, где это может находиться. А тебе что-нибудь пришло в голову?
— Пришло. Но я должен проверить.
Заинтриговал он нас до потери пульса. Не говоря больше ни слова, он выгреб из кармана лупу и стал внимательно просматривать ошметки, один за другим. В конце концов, когда мы уже единодушно постановили его придушить, он издал победный возглас.
— Бинго! Все-таки я точно разглядел!
И выкопал какую-то некачественную картинку. Остальные он отодвинул в сторону.
— Все время терзало меня это фото, как соринка в глазу ближнего. Все время мне казалось, что я правильно угадал, но только лупа помогла все разглядеть. На снимке есть люди. Присмотритесь.
Нам с Баськой удалось не стукнуться лбами.
— Это люди? — недоверчиво сморщила нос Баська — Я думала, цветочки засушенные.
Действительно, кучка чего-то мелкого, рассыпанного возле фрагмента здания, выглядела как увядшая растительность, то ли ягодки, то ли чем-то обрызганные листики.
Я напрягла зрение и сосредоточилась. Нет, все-таки не цветочки-листочки. Человечьи головы и лица. Я далее разглядела, что одну голову украшает буйная шапка растрепанных рыжих лохм.
— Он прав, — заверила я Баську. — Это люди. Башки и морды. Семейное фото на память.
Баська недоверчиво посмотрела на меня, схватила лупу и внимательно вгляделась в размытое фото.
— Ну надо же! Факт. Если подольше всматриваться, можно даже лица различить. Ну, почти…
Я отобрала у нее лупу и тоже принялась всматриваться. Лица словно увеличивались на глазах. Мне показалось, что в одном из них угадываются знакомые черты.
— Посмотри-ка вот сюда. Это, случайно, не Феликс?
Баська едва не разбила нос о стол.
— Да чтоб меня кабан закусал! Очень похоже, что Феликс Только молодой.
— Вот именно! — гордо поддакнул Патрик.
Зрение у него было лучше, чем у нас обеих, вместе взятых, а впридачу имелась еще и зрительная память, достойная золотой медали. На участке он обратил внимание на этого Феликса, человека весьма пожилого, и глаза тут же зафиксировали увиденное. Потом Патрик заметил лицо на снимке, по которому всего лишь скользнул взглядом. Сознание даже не отметило увиденного, зато подсознание кололо его, как шипами, гневно возглашая, что Патрик видел, но упустил нечто важное. Опытный в таких мелочах Патрик все понял, быстренько стибрил самую мощную лупу из своего родного отдела реставрации антиквариата и примчался с нею домой.
— Я могу увеличить этот снимок, — предложил он. — И четкость поправить. Нет, я сделаю лучше: отнесу фото приятелю, он в таких делах специалист, сразу нам все исправит и отпечатает.
— Может, вообще все исправить и напечатать? — неуверенно предложила Баська.
— Нет, ну что ты. Тут работы недели на две как минимум, не могу же я такого требовать от занятого человека. Ну разве что еще один снимок, но не больше…
Другой фотографии с головами у нас, увы, не оказалось. Занятому человеку перенапрягаться не пришлось.
* * *
Добытые вместе с головой зубы немедленно довели до глухого отчаяния весь отдел по расследованию убийств во главе с патологоанатомом. Таких чудовищно здоровых зубов еще никто и ни у кого никогда не видел. Все тридцать две штуки, вкупе с зубами мудрости, не тронутые сверлом стоматолога.
Обладатель сего шедевра природы, конечно, мог бывать у зубного в целях профилактики раз в год или раз в пять лет, врачу достаточно было внимательно посмотреть, щупать такое не обязательно, а рентгеновских снимков никто без надобности не делает. Возможно, такому пациенту даже карточку не заводили, врач видел его раз в жизни… возможно, убитый вообще каждый раз ходил к другому врачу?
Столько зубов — и никакой пользы!
Возняк рассвирепел: убийцу он фактически держал на мушке, а кем была жертва, все никак не мог докопаться. Он потребовал распространить фотографии этих рекламно прекрасных челюстей по всем стоматологам в стране, мало того, вывесить фото в Интернете: пусть все посмотрят, может, кто-то знал такого человека. Может, кто и завидовал этим нечеловечески здоровым зубам!
Отклики посыпались моментально, главным образом от стоматологов, которые назойливо допытывались, где и когда можно увидеть своими глазами сфотографированные челюсти живьем, ибо они не в состоянии поверить, что у человека среднего возраста могут быть такие зубы. Один дантист на пенсии сообщил, что один раз в жизни у него был такой пациент, которого даже трудно назвать пациентом, потому что тот не требовал абсолютно никакого лечения. Было это давно, больше тридцати лет назад. Молодой человек пришел на контрольный осмотр, а его карточка пропала во время переезда стоматологической клиники, лет шестнадцать назад. Челюсти стоматолог помнил во всей красе, а вот личные данные пациента — нет. Но он уверен, что второго такого на свете не существует.
Утешения это известие не принесло, зубы ни на что не сгодились. Возняк упрямо гнул свою линию, да и весь отдел по расследованию убийств его поддерживал, кто вслух, кто про себя, но уже было ясно, что нужно реконструировать лицо. Сумели же воссоздать Нефертити, тем более сумеют и эту безымянную жертву.
Никто не протестовал, напротив: лучший специалист по этим вопросам сам уже сгорал от любопытства узнать, как выглядело лицо такого великолепного черепа, и только притворялся, что капризничает по поводу сроков. Вместо месяца удалось выторговать три недели, но даже этот срок показался Возняку с патологоанатомом тремя годами.
