Одной рукой Лайэм держал ее за ягодицы, тесно прижимая к себе. Другая его рука медленно скользнула вверх по задней части ее бедра, нажимая ладонью и одновременно поглаживая, лаская пальцами ее кожу. Возбужденная, Виктория смотрела на него снизу вверх – она хотела абсолютной близости. Его эрекция, которую она чувствовала животом, еще больше заводила ее, так что Виктория теснее прижалась к нему, давая почувствовать, насколько податлива и готова к близости.
Лайэм обхватил ее ягодицы обеими руками – одной рукой поверх платья, другой под юбкой. Она хотела, чтобы его пальцы скользнули под ее нижнее белье, хотела, чтобы он дразнил ее, чтобы взял ее. Они лежали бы на благоухающей траве и удовлетворяли это распаляющее их желание. Здесь, сейчас.
Но Виктория не шевелилась, не пыталась поцеловать его, не клала руки ему на грудь. Она была заворожена страстью и неистовством в его сверкающих глазах.
Лайэм еще контролировал себя, но уже был близок к тому, чтобы сдаться. И она ждала этого, выдерживая его ожесточенный взгляд, вызывающе глядя в его глаза. Она почувствовала, как по его телу прошла дрожь, каждый мускул напрягся. Виктория ахнула, но улыбнулась, когда он неожиданно сделал энергичный толчок бедрами.
– Виктория! – Пронзительный крик свадебной распорядительницы разлетелся над деревьями. – Кто-нибудь видел каллиграфа? Она еще здесь?
Пальцы Лайэма впились в ее тело, он сделал еще один сильный толчок, прежде чем отступить и выпустить ее из рук. Виктория чуть не потеряла равновесие.
– Удачное спасение, – выдавил он сквозь зубы.
Какая еще удача?
– Лайэм…
– Ты хочешь больше? – прошептал он жестко. – Но это все, что я могу предложить.
– Виктория! – Голос свадебной распорядительницы звучал все ближе.
– Я здесь. Уже иду, – отозвалась Виктория.
Но она не могла сдвинуться с места. Стояла и смотрела на Лайэма, как он развернулся и пошел прочь.
Легкая улыбка удовлетворения заиграла на ее губах. Да, возможно, он хотел, чтобы она доделала заказ. Возможно, он по-прежнему страдал по Орелии. Но он все еще хотел ее, Викторию. И хотел очень сильно.
Это был просто секс. А разве это не все, что ей нужно? Она не хотела других отношений, а он и подавно. Он был честен с ней, предложив ей всего одну ночь. А она? Неужели она во второй раз упустит шанс закрутить с ним интрижку, даже на короткое время?
Никаких роз и колец и «жили они долго и счастливо». Это не входило в ее планы. Она хотела создать собственную компанию. И хотела быть такой, как все нормальные женщины в ее возрасте. Она была свободна. Если ей хотелось интрижки, она, черт возьми, могла ее завести. Он приехал сюда на несколько дней. Не нужно беспокоиться о том, что они неожиданно встретятся с ним в будущем. Идеальный шанс для того, чтобы хорошо повеселиться. И избавиться от этого «что, если…».
Ее кровь закипала. Уверенная в себе и своей сексуальной привлекательности, Виктория вернулась в замок.
– Что-то случилось? – Она нашла распорядительницу.
– Вовсе нет, я просто хотела узнать, нет ли у вас с собой визитных карточек. Они могут мне пригодиться.
– Конечно. – Она уверенно вручила женщине пачку визиток.
Виктория вошла в шатер, столы были уже расставлены для свадебного банкета. Она нашла карточку, которую ей пришлось переделывать пять раз, – Лайэм Уилсон. Перевернув ее на чистую сторону, самым обычным почерком она написала ему дерзкое сообщение – простой шариковой ручкой, которую позаимствовала у одного из рабочих.
Глава 6
В самом отвратительном настроении, какое только можно себе представить, Лайэм натянул куртку. Вообще-то он пытался сделать все правильно. Он оставил Викторию, чтобы она все обдумала, потому что не хотела осложнений – даже на одну ночь.
Только ведь это она пришла к нему в саду и уничтожила его решимость. Она хотела проводить с ним время. Неужели? Какая ужасная шутка. Конечно, он мог болтать с ней. Дразнить ее. Говорить с ней по телефону. Но, оказываясь рядом с ней, единственное, что он хотел, – было поцеловать ее. Он испытывал желание, какого не знал раньше.
Лайэм наслаждался отношениями с Орелией. Но на самом деле большую часть времени они проводили порознь. Он участвовал в соревнованиях в одном океане, она занималась серфингом в другом. Это было удобно и легко, и он всегда мог уйти.
Оставить же Викторию сегодня утром в саду стоило ему невероятных усилий, и это его беспокоило. Ему не нравилось чувство привязанности, даже если это была всего лишь сексуальная связь.
Он нахмурился, увидев свое отражение в зеркале. Костюм придавал ему лоск и подчеркивал социальный статус, но на самом деле Лайэм существовал в безжалостном, изолированном мире. Он отсутствовал неделями, даже месяцами. Единственные отношения, способные выдержать это, были отношения с очень сильной, несгибаемой женщиной. У Виктории даже близко не было этой жесткости. Он боялся, что она лишь запутается в своих эмоциях и чувствах. Он знал это по опыту с Орелией – получив желаемое, он оказался не в состоянии дать ей то, чего хотела она. Вину Лайэма немного умаляло то, что Орелия смогла найти свою любовь, надежность и приземленность с другим, более подходящим человеком.
Лайэм не любил ничего приземленного. Он нуждался в свободе, которую нашел в парусном спорте. Это не было ни семейным увлечением, ни безопасным хобби. И Лайэм не хотел зависеть от кого-либо еще. Он любил быть один. Так же, как его отец. Они оба не были семьянинами. И Лайэм не заводил детей, потому что не хотел повторять ошибок своего отца. Он просто не смог бы уделять детям достаточно времени, потому что самым главным для него был океан.
Виктория всегда старалась делать то, что – как ей казалось – было необходимо, чтобы сохранить любовь и расположение других людей. Но у нее были потребности, которые он не мог удовлетворить. Она осталась бы несчастной. И что еще более важно, сейчас она знала, чего хочет, и он не собирался вставать у нее на пути.
Но Лайэм мог дать ей физическое удовольствие. Он мог показать ей все. Его тело ныло от желания, поэтому самое лучшее, что он мог сделать, было пересилить себя и уйти. Значит, он поступил правильно.
Через два часа он наблюдал, как Орелия и Маркус охали и ахали, расспрашивая Викторию о ее свадьбе. Интересно, как она выглядела в тот день? Его желудок стянуло. Он никогда не мог себе это представить и, конечно, избегал любых фотографий.
Теперь ревность к той свадьбе вскипела у него внутри. Ему действительно следовало бы выкинуть все это из головы. Он вернется на побережье и будет упорно тренироваться.
Он последовал за другими гостями туда, где были установлены столы и в мерцании свечей поблескивало серебро. Место каждого гостя за столом было отмечено карточкой с каллиграфическим почерком Виктории. Это выглядело очень романтично. Он сел и взял карточку со своим именем – изящные, изысканные буквы с симпатичными завитушками. Лайэм провел большим пальцем по краю карточки, а затем машинально перевернул ее. Вдруг он почувствовал, как будто его оглушили. То, что было написано на оборотной стороне, было выведено рукой Виктории, но уже без романтичных завитушек.
