– Да, – твердо сказала она.
– Хм, – пробормотал он. – Можно мне подписать свое письмо поцелуем? Поставить внизу маленький крестик, как это у вас принято?
– Нет, – сказала она, сожалея, что позвонила ему сейчас, потому что этот негодяй, казалось, всегда мог заставить ее улыбнуться. – Лайэм, ты мой бывший, – многозначительно сказала она. – И им останешься.
– А фраза «Я с нетерпением жду встречи с тобой» тоже рассматривается как сексуальное домогательство? – тихо произнес он.
Она стиснула зубы:
– Думаю, нет.
– Мне кажется, что сексуальное домогательство что-то намного хуже, чем обращение «лапочка», – добавил он задумчиво. – Явные намеки… возможно, предложения.
Виви закрыла глаза, лицо ее раскраснелось. Нет, Лайэм не говорил ничего неприличного. Не совсем. Дело было в том, как он это говорил.
– Я с нетерпением жду встречи с тобой, – повторил он своим обманчиво мягким голосом. – Хочу посмотреть, как ты будешь работать, как ты кончишь… все приготовления, как будешь удовлетворена в конце.
Его слова отозвались эхом у нее в голове – все его недвусмысленные предложения и намеки. И она действительно хотела этого. Всегда хотела его. Но могла сопротивляться. Она постарается.
– Не хочешь ничего ответить? – подсказывал Лайэм.
– Нет, – выдавила Виви.
– Мне действительно необходимо лететь с вами? – позже в тот же день спросила она у Джиа, пытаясь скрыть пронзительные нотки отчаяния в своем голосе.
– Конечно, – едва проворчала та в ответ.
Спустя двадцать четыре часа Виви приземлилась в Генуе с Джиа, Аланной и парой мужчин-моделей, Нико, стилистами и огромным количеством багажа.
Прибрежный город был великолепен, но яхты на пристани – просто умопомрачительными. Виви была привычна к роскоши и излишествам: работая с Джиа, она встречалась с поп-звездами и актерами, нефтяными баронами и медиамагнатами. Так что уже повидала в свое время дорогие яхты и апартаменты. Но это было совсем другое дело. Их провели к большому эллингу в самой дальней зоне комплекса, они прошли через еще один пост охраны и наконец вошли внутрь ангара. Лодки Лайэма были тщательно скрыты от любопытных глаз.
Лайэм ждал их на палубе. Виви старалась держаться в конце группы, делала вид, что помогает стилисту нести сумки. Но она не смогла удержаться и взглянула на него. Весь бронзовый от загара, в шортах и яхтенных туфлях, он был похож на воина или пирата, который умел бороться, соблазнять, побеждать Джиа была в восторге. В реальности яхта оказалась еще чудеснее, чем она ожидала. Виви поднялась на борт, и у нее захватило дух. Неужели это он спроектировал ее и разработал дизайн? Яхта была красива, элегантна, проста, каждый элемент тщательно продуман. Неудивительно, что он стал настолько успешным. Он этого заслуживает. Виви почувствовала гордость и с удивлением обнаружила, что рада за Лайэма, и не смогла сдержать улыбку.
Он посмотрел на нее – в его глазах, как в зеркале, отражалась ее улыбка.
– Ты удивлена.
Она неохотно кивнула:
– Не обижайся. Тогда я многого о тебе не знала.
Лайэм показал на сумки:
– Те красивые мальчики не помогут, или они боятся испортить маникюр?
– Им делают макияж.
– А, понятно. Так как я достаточно красив и без макияжа… – Он шагнул вперед и подхватил тяжелые сумки. – Скажи, куда их поставить.
Потребовалось несколько часов, чтобы подготовить к съемке Аланну – волосы, лицо и тело – и двух моделей-мужчин. Наконец Нико взялся за камеру и начался процесс фотосъемки. Это означало, что Виви может заняться кофе и закусками для группы. Очень хорошо, потому что ей не очень хотелось наблюдать, как Аланна будет позировать в своем крохотном бикини.
– Тебе помочь? – Лайэм догнал ее, когда Виви сошла с яхты.
Она настороженно взглянула на него:
– Ты не хочешь пойти посмотреть, как модели будут корчиться на палубе?
Он покачал головой:
– Я бы предпочел корчиться на палубе с тобой, но, к сожалению, это не вариант.
Она подавила смех:
– Нам нужно поторопиться.
Лайэм улыбнулся, шагнул вперед и забрал поднос с кофе у курьера, объяснившись с ним на безупречном итальянском, – по крайней мере, для Виви это звучало безупречно.
– Куда ты уехала? – спросил он на обратном пути. – После того, как мы расстались?
На мгновение Виви напряглась, но потом заставила себя расслабиться. Почему бы не поговорить об этом? Они вполне могли побеседовать о прошлом, не доводя все до флирта или драки.
– В Лондон. – Она жестом указала ему, куда поставить кофе. – У меня не было ни денег, ни опыта работы, ни законченного образования, мне негде было жить.
Она боролась, чтобы как-то закрепиться в профессиональном мире. У нее не было времени даже думать о нем. Но она гордилась тем, чего достигла.
– А как насчет твоих родителей? – Он нахмурился. – Ты не наладила с ними отношения?
– Зачем? – спросила она. После того, в каком тоне они говорили с ней, ясно давая понять, что думают о ее решении? После того, что случилось со Стеллой, она знала, что ее ожидает, когда уходила с Лайэмом.
Когда ее сестра подростком сбежала из дома, все воспоминания о ее существовании были уничтожены. Ее родители были неумолимы. Виктория знала, что в их доме не останется никакой памяти о ней.
– Но… – Он взял кофе, но не сделал ни одного глотка. – Теперь ты видишься с ними?
Она колебалась.
– Я посылаю им открытки на Рождество.
– А они?
Виви не ответила.
– Ты шутишь. – Лайэм был потрясен. – Они действительно сделали это? Отреклись от тебя? Они даже не признают Рождество?
– Ну… – Виви поежилась. Я не пишу обратного адреса.
Лайэм помолчал, потом его левая бровь приподнялась.
– Ты не сказала им, где ты живешь? Или чем занимаешься? Вообще ничего? Ты даже не дала им шанса?
– А какой в этом смысл? Посмотри на Стеллу. – Виви слишком боялась разочарования. А так у них не было ее адреса, и она ни что не надеялась.
Лайэм кивнул:
– А как насчет нее? Ты пыталась связаться с ней? – спросил он достаточно громко, даже Нико обернулся на них и нахмурился.
– Я думала об этом. – Она хотела сначала самостоятельно добиться успеха. И добилась его. Потом завела друзей на работе. Они стали ее семьей. И с чего бы Стелла захотела поддерживать с ней отношения? Она ушла не оглядываясь. Ей никогда и в голову не приходило позвонить своей младшей сестре.
– Но так и не сделала? – У Лайэма было неодобрительное, мрачное выражение лица.
