До сих пор Айрин считала, что прекрасно представляет себе, что такое секс — пусть только теоретически, — и что на практике ничего нового она не узнает. Как же она ошибалась! Айрин со стоном стискивала плечи Мигеля, словно моля отпустить ее, но это еще сильнее подстегивало его. Он торопливо одной рукой срывал с себя одежду, не в силах отпустить ее ни на минуту.
Мигель прижался к Айрин, коснулся ее бедер. Он чувствовал, что она уже близка к экстазу, но хотел, чтобы все у них случилось одновременно. Не прекращая ласк, он медленно вошел в нее.
Ощутив внезапно резкую боль, Айрин широко раскрыла глаза и охнула. Но боль была перемешана с таким острым наслаждением… она не хотела, чтобы это прекращалось.
Почувствовав, как напряглось тело Айрин, услышав ее вскрик, Мигель понял, в чем дело. Но он уже ничего не мог изменить. Остановиться сейчас — означало бы причинить ей гораздо большую боль.
Айрин отчаянно прижималась к Мигелю, желая, чтобы он взял ее, стремясь стать одним целым с ним. Ей казалось, что она взлетает куда-то высоко-высоко — как на качелях, а потом с бешеной скоростью падает вниз.
Наконец все кончилось. В голове шумело, веки внезапно отяжелели, все тело гудело от усталости. Она лежала, не в силах пошевелиться или открыть глаза. Сладко зевнув, Айрин провалилась в сон.
10
— Айрин?
Она лениво открыла глаза. Спальню заливал солнечный свет. Рядом на кровати сидел Мигель. На теле его поблескивали капельки воды — видимо, он только что вышел из душа, бедра были обернуты полотенцем. А на плечах виднелись следы ногтей. Ее ногтей! Айрин вздрогнула и сжалась, поймав на себе его хмурый взгляд. В памяти тут же всплыла прошлая ночь. Он ни разу не сказал ей, что любит ее. И, судя по выражению лица, не скажет этого и сейчас. И вообще никогда не скажет.
— Почему ты скрыла от меня, что ты девушка? — жестко спросил Мигель.
Он не спал полночи, обвиняя себя во всех смертных грехах, проклиная за эгоизм, грубость, нечуткость. Но сейчас, вместо того, чтобы извиниться или произнести какие-то ласковые слова, он продолжал грубить, и вообще вел себя так, словно это она перед ним виновата.
Сжавшись от его резкого тона, Айрин торопливо натянула на себя простыню. Больше всего она сейчас боялась показать свою любовь к Мигелю, стать посмешищем в его глазах.
— А зачем? — спросила она вызывающе. — У тебя ведь уже сложилось мнение обо мне, как об опытной женщине, соблазняющей чужих мужей.
Айрин выжидающе взглянула на Мигеля. Ей так хотелось, чтобы он сейчас воскликнул, что не сомневался в ней ни единой минуты, чтобы обнял ее и признался в любви.
Но он не сделал ничего подобного. Вместо этого Мигель вскочил с кровати и отбежал к окну.
— Ты понимаешь, что теперь между нами все переменилось?
— Но почему? — недоуменно спросила Айрин.
— Да потому! — В голосе Мигеля слышалось раздражение. — Неужели я похож на тех мужчин, которые играючи лишают девиц невинности? Ты думаешь, мне приятно осознавать, что я до такой степени потерял голову, что… О письме миссис Хенстридж мы поговорим позже, хотя я и так догадываюсь о причинах, по которым она солгала. Ревность — опасное оружие. А я… У меня нет оправданий. Теперь я действительно твой муж — во всех смыслах этого слова.
— Нет, — возразила Айрин. — Это просто деловое соглашение.
— Прошлая ночь все переменила, — повторил Мигель. — Ты понимаешь, что у тебя может быть ребенок? Мой ребенок.
Айрин затаила дыхание. Его ребенок! Она почувствовала, как радость разливается по всему ее телу.
— Будем надеяться, что ты не забеременеешь, — холодно произнес Мигель. — Наш брак должен продлиться пять лет, — напомнил он Айрин. — И я не хотел бы нарушить договор. Но если у тебя родится ребенок, я не позволю увезти его неизвестно куда. Я не позволю, чтобы чужой мужчина воспитывал моего сына. Или дочь, неважно. Но, насколько мне известно, ты тоже никогда не откажешься от ребенка. А я не хочу, чтобы ты жила в браке без любви.
Сердце Айрин сжалось. Вот! Он еще раз — в сотый раз — ясно дал понять, что не любит ее.
— Как ты могла допустить это, Айрин? — спросил он грубо. — Зачем ты это сделала? Чтобы проучить меня? О чем ты вообще думала?
— А ты о чем думал? — Она чувствовала, что вот-вот расплачется.
— Я? Да разве я мог думать? В таком состоянии… — Он язвительно рассмеялся.
Айрин подняла на Мигеля удивленные глаза, и он вдруг испугался, что выдал себя — свои чувства к ней. Только этого еще не хватало. Она не любит его, и ни к чему ей ломать себе голову из-за его любви. Еще начнет сочувствовать, переживать, жалеть. Но ему не нужна ее жалость. Нет, вся его любовь, вся его боль останется для нее тайной. Об этом будет знать только он один — и больше никто.
— Зачем ты это сделала, Айрин?
— Зачем? — Она задумчиво тряхнула головой. — Мне показалось, что это неплохая идея.
— Неплохая идея? — Мигель чуть не поперхнулся. Он был готов придушить ее за этот легкомысленный тон. — Как ты могла повести себя так безответственно? Отдаться…
Отдаться человеку, который не любит тебя, подумала Айрин. Для которого ты ничего не значишь.
— Не так уж это важно, — сказала она небрежно. — В моем возрасте девственность становится обузой. Я подумала, что пора бы избавиться от нее, а заодно узнать, что же такое этот хваленый секс, о котором все так много говорят.
Пусть он не думает, что она какая-нибудь романтическая дурочка, мечтающая о высокой любви.
Мигель смотрел на нее с изумлением и недоверием. Айрин говорила вроде бы искренне, но что-то подсказывало ему, что она лжет. Но зачем? Понимала ли она, как желанна? Догадывалась ли о тех чувствах, которые у него вызывает?
— И что же, — спросил он нарочито любезно, — вы не разочарованы? Я не обманул ваши ожидания?
Айрин нервно облизнула губы. Если не хочешь вывести его из себя, выбирай выражения, сказала она себе.
— Это было… интересно… но ничего такого особенного, что хотелось бы повторить, — пробормотала она, глядя в сторону.
Мигель сверлил ее яростным взглядом. Неужели она специально пытается его раздразнить и завести? Но тут Айрин повернула голову, и он заметил темное пятно у нее на шее — след его собственного поцелуя. Да она вся в синяках, подумал он виновато. Неудивительно, что ей не хочется это повторить.
Нет, он не такой эгоист, чтобы попытаться удержать ее рядом с собой против ее воли. Через пять лет она сможет уйти… но только в том случае, если у нее не будет ребенка. Значит, надо вести себя так, чтобы его не было.
— То, что случилось этой ночью, не должно больше повториться, — проговорил он сквозь зубы. — И я сделаю все, чтобы не повторилось.
Айрин медленно заливалась краской обиды и унижения. Намек был слишком очевиден. Неужели он думает, что она станет к нему приставать?
