Кейт отложила перо и опустила голову на руку. Ее мысли вновь вернулись к Джорджу. Бедный Джордж. Он не заслужил такой смерти, пули в грудь. И он видел того, кто убил его. Кейт не сомневалась в этом. Он видел лицо убийцы, видел его холодные, пронзительные глаза.
Кейт сжала кулак, ногти впились в ладонь. О Господи, кто мог сделать это? Она помнила, как прошла в свою комнату, начала разбирать вещи. Она решила оставить Джорджа. Он мог отказать ей в разводе, но она не собиралась и дальше жить с ним под одной крышей.
Она решила, что лучше жить на улице, чем провести еще одну ночь в заточении в Маркингем-Эбби. Все ее замужество сплошной стыд. И она ни одного дня больше не проведет в этом доме. Потому что здесь ее жизнь превратилась в смерть. Смерть. От этого слова по позвоночнику пробежала холодная дрожь. Она вспомнила Джорджа, лежащего на ковре. Он был мертв, но и она тоже. Просто по-другому.
Кейт сокрушенно покачала головой. Кто мог желать смерти Джорджа? Кто мог убить его? Леди Беттина? Но в этом не было никакого смысла. Они были так увлечены друг другом. Леди Беттина демонстрировала их отношения перед Кейт в ее же собственном доме. Видимо, леди Беттина была влюблена в Джорджа. Но кто-то ведь сделал это! Кто?
Может быть, кто-то тайком проник в дом? Кузен Джорджа? Следующий претендент на титул герцога? Она встречала Оливера всего несколько раз, и он производил вполне приятное впечатление, но кто знает? Люди совершают убийства и по менее веским причинам, чем титул герцога.
Кто-то из слуг? Она представить не могла кто. Кроме камердинера, который большую часть времени проводил со своим хозяином в Лондоне, всех остальных слуг Кейт знала и могла поручиться за них. На самом деле, они — ее единственные друзья. И она не могла понять, зачем кому-то из них желать смерти Джорджа? Он их кормилец. Их работодатель. Она никогда не слышали ни от кого из них каких-либо жалоб на него.
Она провела рукой по лицу. Мистер Абернети заверил ее, что докопается до мельчайших подробностей. Ей оставалось только надеться, что он исполнит свое обещание.
Дверь библиотеки открылась, и Кейт вздрогнула от неожиданности. Вошла миссис Хартсмид своей быстрой, деловой походкой.
— О, ваша светлость, — проговорила она, заметив Кейт, — я не знала, что вы здесь. Простите меня. Я зайду в другой раз.
Фемида вертелась около экономки, которая обожала ее.
— Нет, миссис Хартсмид, прошу вас, останьтесь, — сказала Кейт, радуясь, что кто-то может отвлечь ее от грустных мыслей.
— Я просто хотела взять одну книгу, там есть разные советы, мне надо посмотреть, как удалить пятна с льняного полотна, — пояснила миссис Хартсмид, почесывая Фемиду за ухом.
Кейт кивнула.
Миссис Хартсмид подошла к книжным полкам у дальней стены, вытащила нужную книгу и остановилась у кушетки, где сидела Кейт.
— Я могу что-то сделать для вас, ваша светлость?
Фемида снова улеглась на ковер у ног Кейт.
— Нет, нет, ничего спасибо.
Улыбнувшись Кейт, экономка повернулась, собираясь уйти.
— Пожалуйста, я бы хотела… — сказала Кейт, останавливая ее.
— Да, ваша светлость? — Миссис Хартсмид остановилась и повернулась к Кейт.
— Вы бы… вы бы не могли… — Кейт медлила, подыскивая подходящие слова. — О, я была бы вам очень признательна… если бы вы присели и поговорили со мной немножко, миссис Хартсмид.
— Ваша светлость? — Блеклые выцветшие глаза экономки удивленно смотрели на герцогиню.
Кейт прикусила губу, герцогиня обращается с просьбой к вышколенной прислуге лорда Медфора, тем самым нарушая все правила этикета, или, может быть, нет?
— Просто… мне так одиноко, миссис Хартсмид. Моя экономка в Маркингем-Эбби иногда присаживалась, и мы разговаривали.
— Я понимаю, — с доброй улыбкой ответила миссис Хартсмид. — Но думаю… это не принято, чтобы…
— О, разумеется, — согласилась Кейт. — Я не буду настаивать, если вы не хотите.
Миссис Хартсмид заговорщицки улыбнулась и огляделась вокруг.
— Если так, то как я могу отказать вам?
— Вот и чудесно! — Кейт подвинулась, уступая место рядом с собой, и экономка после некоторого колебания присела, положив книгу на колени.
— О чем бы вы хотели поговорить со мной? — спросила она.
— Давайте подумаем… — протянула Кейт, похлопывая кончиком пальца по подбородку. — Вы давно служите у лорда Медфорда? — Она отодвинула перо и бумаги на дальний край стола и, подняв ногу, поджала ее под себя.
— С тех пор, как он был мальчиком, — отвечала миссис Хартсмид. — Я служила тогда горничной у его отца, старого виконта.
— Вы знали отца Джеймса? — Кейт удивленно заморгала.
— Да, в течение многих лет, — кивнула экономка.
— Какой он был, расскажите. — Кейт подвинулась ближе.
— О, нет. — Миссис Хартсмид энергично замотала головой. — Терпеть не могу сплетничать о его светлости. Нет. Нет. Нет.
Сделав невинные глаза, Кейт посмотрела на нее.
— Я не прошу вас сплетничать, просто опишите его.
— Что ж… высокий, темноволосый, похож на лорда Медфорда, но не такой красивый.
— Продолжайте… — кивнула Кейт — Какой он был?
Экономка снова нахмурилась. Она оглянулась через плечо.
— Терпеть не могу плохо отзываться о хозяевах, но теперешний виконт куда лучше, чем его отец.
— Правда? — Кейт придвинулась еще ближе, ее разбирало любопытство. Она хотела знать каждую деталь. Джеймс как-то обмолвился, что он и его отец не ладили. Но, может быть, было нечто большее. Какая-то тайна? Может быть, ему самому следовало написать памфлет?
Миссис Хартсмид кивнула.
— Да, старый виконт был очень суров с нашим лордом Медфордом, всегда требовал самых лучших оценок в школе, чтобы, не дай бог, не замарать хорошую репутацию. Не позволял ему участвовать ни в чем предосудительном, тем более скандальном… Скандал? Ни в коем случае. Он был просто одержим этой идеей. — Экономка прикусила язык.
— Так вот почему Джеймс такой… педантичный, — медленно проговорила Кейт, поглаживая подбородок.
— Да, — согласилась экономка. — Каждое утро старый виконт проверял уроки, которые приготовил сын. Если он видел кляксу или какую-то помарку, то заставляя его переписывать. И пока мальчик не сделает это, ему не разрешали завтракать.
— Похоже, старый виконт был настоящий монстр? — Кейт потянулась и почесала загривок Фемиды.
— Нельзя плохо говорить о мертвых, но что делать, такой это был человек, — вздохнула миссис Хартсмид. — А лорд Медфорд всегда так требователен к себе, даже больше, чем его отец. Если старый виконт был требовательный, то лорд Медфорд требователен вдвойне и, прежде всего, по отношению к себе.
