Нет.
Да.
И в следующую секунду она почувствовала, как кончик его языка прикасается к самому чувствительному месту между ее ногами. О, там было так влажно, так чувственно, так горячо… По телу пробежала дрожь, и Кейт обхватила руками его голову. Она не может позволить ему делать это! Это… неприлично… да? О Господи, да? Затем она решила, что нет, а если точнее, не стоит беспокоиться. И поняла, что больше всего на свете не хочет, чтобы он остановился. Его рот на мгновение оставил ее, и она застонала, почувствовав его пальцы. Джеймс раскрыл влажные складочки ее лона, и его язык вернулся, лаская, дразня, теребя чувственный лепесток, заставляя ее испытывать такие острые ощущения, о которых прежде она понятия не имела. Она судорожно вцепилась в его плечи.
— Да, Джеймс, пожалуйста, так, так… — молила она.
Джеймс снова и снова ласкал ее лепесток краткими, искусными прикосновениями. Его язык двигался вверх и вниз с такой точностью, с таким искусством… Она была убеждена, что не выдержит этой сладостной пытки и умрет от счастья, от переполнявших ее чувств. Но именно в тот момент, когда она была близка к тому, чтобы рассыпаться на тысячи сверкающих кусочков, он остановился.
— Нет! — закричала Кейт, и тогда… его палец заменил язык. Он двигался вдоль ее нежного, влажного лона, вверх — вниз, вверх — вниз и… ее бедра отвечали ему ненасытными движениями.
— Джеймс… я… я больше не могу… — Она запустила руку в его растрепавшиеся волосы, сходя с ума от вожделения.
— Ш-ш-ш… — прошептал он, обжигая горячим дыханием ее бедра. — Не бойся, милая. Я сделаю так, что тебе будет хорошо.
О Господи. Она хотела ощутить его внутри себя, хотела, чтобы он наполнил ее лоно, удовлетворил ее, двигаясь внутри. Чтобы он сделал ее своей. Никогда прежде она не испытывала подобного вожделения и не хотела, чтобы это закончилось.
— Джеймс, пожалуйста. — Она протянула руку и обхватила его бедра, чтобы подобраться к застежке бриджей. Он снова отодвинулся, но на этот раз ей удалось нащупать его мощный жезл через ткань бриджей. Она обхватила его ладонью и сжала. Глаза Джеймса затуманились, рот приоткрылся… Он шумно втянул воздух.
— Кейт, не надо!
— Это несправедливо, — горячо шептала она около его рта. — Я тоже хочу прикоснуться к тебе.
Он запрокинул голову назад и выглядел так, как будто был в крайней печали или экстазе, а может быть, и то и другое. И Кейт поглаживала его клинок, пока Джеймс не застонал.
— Позволь мне доставить тебе удовольствие, Кейт.
Она снова сжала его жезл, и Джеймс задрожал. Но она и не думала отпускать его, потому что не знала, что еще может сделать, если он не позволит ей снять с него бриджи.
Помоги ей бог, она хотела увидеть, что еще сделает Джеймс, чтобы доставить ей удовольствие.
Его дыхание замедлилось, а рука вновь вернулась в ее лоно. На этот раз его палец вошел в нее и двигался там осторожно и медленно, исследуя и даря удовольствие. Ее голова безвольно перекатывалась из стороны в сторону на подушках софы. Джеймс не спускал глаз с ее лица, его глаза потемнели.
Кейт вцепилась в его плечи.
— Джеймс, пожалуйста…
Он опустил голову ниже, и его язык лизнул ее лепесток, она закатила глаза. Она едва могла выдержать его ласки, ее веки прикрылись, изо рта слетали стоны… Она молила его, просила, заклинала, чувствовала, как его жесткая скула двигается по ее нежной влажности…
— Иди ко мне, Кейт, просто иди ко мне… сейчас… сейчас… — прерывисто шептал он, опаляя горячим дыханием ее бедра.
Его рука снова проникла в развилку ее бедер. Подушечка пальца коснулась тугого лепестка ее плоти, заставляя Кейт замереть.
— О Господи, Джеймс, — шептала она.
— Давай, Кейт, давай… — вторил он ей, подгоняя ее.
Кейт задрожала, прогнулась в спине, сжала бедра и… все ее тело рассыпалось на тысячи сверкающих частичек, взрываясь в экстазе полного завершения. Что бы ни делал Джеймс, где бы и как бы ни прикасался к ней, все было совершенно настолько, что ей оставалось только плакать от полноты ощущений. Она поднималась и опускалась, покачиваясь на волнах наслаждения, сжимая его плечи и шепча его имя.
Прошло несколько минут, прежде чем Кейт вернулась на землю. Джеймс заставил ее почувствовать нечто необыкновенное. Она кусала губы. Джеймс Банкрофт, кажется, был сведущ не только в том, что касалось печатного станка, он был совершенен во всем. Он только что доказал это.
Но по какой-то неизвестной причине слезы текли и текли из ее глаз, и она не могла унять их.
— Джеймс, — всхлипнула она, когда он помог ей одеться и привести себя в порядок.
— Да… Кейт?
— Это было… удивительно.
Он улыбнулся.
— Хотя мне почему-то грустно, — добавила она.
Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, и увидел слезы, блестевшие в ее глазах.
— Кейт? Ты плачешь, я чем-то обидел тебя? — Его беспокойство было настолько искренним, что сердце у нее в груди перевернулось.
— Нет, нет… я никогда в жизни не испытывала ничего подобного, но я… — Она прикусила губу. О Господи, как сказать ему это?
— Что? Что, Кейт?
— Просто с Джорджем… я… я никогда не испытывала ничего подобного… и я…
Он кивнул и нежно сжал ее руку.
— Просто я подумала, что, видимо, у тебя было много женщин, иначе как бы ты научился всему этому… И это огорчило меня.
Его мягкий искрящийся смех заставил ее приоткрыть один глаз, чтобы взглянуть на него.
— Что смешного?
— Джентльмен никогда не рассказывает о таких вещах, Кейт. И я не собираюсь обсуждать с тобой подобные вопросы. Позволю лишь заметить, что я не распутник.
Она недоверчиво покачала головой, внимательно всматриваясь в его лицо.
— Нет?
— Нет.
— Но откуда ты знаешь, как… — О, достаточно. Кейт залилась краской.
Она уже надела платье, и он помог ей застегнуть пуговицы на спине. Она медленно расправляла юбки, когда он взглянул на нее.
— Разумеется, у меня есть кое-какой опыт, но, насколько я мог убедиться, качество всегда важнее, чем количество, — сказал он, пряча улыбку.
Она не могла не улыбнуться в ответ, услышав эти слова.
— Но твои близкие друзья лорд Колтон и лорд Эшборн и их репутация… — Она запнулась, сжимая руки. Нет, она не могла сказать больше.
Он приподнял бровь.
— Позволю себе заметить, что у нас много общих интересов, но распутство не входит в их число.
Кейт прикусила губу.
— Я знаю, что не имею права ревновать к другим женщинам, которых ты знал, но я ревную.
