Отойдя от стола с напитками, Кейт отправилась на поиски своих друзей, но остановилась, когда беседа одной пары привлекла ее внимание.
Она оглянулась через плечо. Нет, она не узнала ни даму в платье ужасающего красно-коричневого оттенка, ни ее пожилого спутника, костюм которого, видимо, должен был изображать персик, ибо был яркого персикового цвета, но остановилась как вкопанная.
— Да, но, если вы спрашиваете меня, моя дорогая, вряд ли это произойдет так быстро. Хотя ей следовало бы покинуть этот город как можно скорее, — говорил джентльмен.
— Я слышала, она остановилась в отеле? — с гримасой отвращения на лице проговорила леди.
— Ничего удивительного, — отвечал джентльмен. — Некоторые заведения не гнушаются принять любые отбросы.
Пауза. Дама пригубила шампанское.
— Между нами, я всегда думала, что это она убила его. Слуга мог признаться, но я ни на секунду не верю в это.
Джентльмен кивнул, его второй подбородок затрясся.
— Я согласен с вами, дорогая.
На глаза навернулись слезы обиды. Кейт хотела уйти, не слышать их разговор. Именно поэтому она не сможет войти в лондонский высший свет. Никогда. Даже если на ней будет маскарадный костюм. Ее там никто не ждет. Она хотела найти Лили и Энни, попрощаться и тихонько подняться наверх, в свою комнату. Зачем она вообще пришла сюда?
Кейт уже повернулась, чтобы уйти, когда высокий джентльмен в черном, с зеленой маской на лице прошел мимо. Он обратился к паре, которая только что говорила о Кейт.
— Пожалуйста, заверьте меня, леди Кранберри, что вы только что говорили не о вдовствующей герцогине Маркингем? — сказал он резким тоном.
Кейт замерла, не в состоянии сдвинуться с места. Она узнала этот голос. Такой проникновенный и такой родной. Джеймс. Она не обратила на него внимания, когда он проходил мимо, но сейчас ошибка исключена. Он был здесь и появился именно в тот момент, когда кто-то должен был встать на ее защиту. Кейт отошла к столу и взяла очередной бокал шампанского, стараясь не привлекать внимания к своей персоне. Гости, заинтригованные слишком громким голосом Джеймса, стали потихоньку собираться вокруг трех персон.
— Лорд Медфорд, это вы? — Леди Кранберри выпрямилась во весь рост, что, однако, не сделало ее выше.
— Да, — произнес он сквозь стиснутые зубы.
Кейт поспешила отойти в угол зала, зашла за пальму и с замиранием сердца следила за развитием скандала. Группа любопытных росла, но, слава богу, никто не обращал внимания на нее.
— А разве запрещается говорить о герцогине? — кашлянув, вмешался в разговор лорд Кранберри. — И вы смеете защищать эту потаскуху?
Джеймс вплотную подошел к лорду Кранберри и теперь возвышался над ним.
— Да, именно это я и делаю. — Он с трудом сдерживал себя.
Толпа, собравшаяся вокруг них, становилась все больше и больше.
Лорд Кранберри с воинственным видом расправил плечи и подтянул толстый живот, как будто бы хотел всосать его.
— Кажется, вы получили хороший урок, когда спрятали ее в своем доме, — пыхтел он, тряся вторым подбородком. — Я удивлен, как это леди Кэтрин пригласила вас сегодня? Наверно, она не очень внимательно просмотрела список гостей.
Джеймс уже не сдерживался, его голос был похож на угрожающее рычание.
— Что, черт побери, это означает? — спросил он.
— Только то, что если вы продолжите в том же духе, то получите по заслугам, — поддержала мужа леди Кранберри. — Каждый знает, что ваш городской дом пострадал, потому что вы взялись опекать эту преступницу.
Чеканя слова так, чтобы было слышно всем и каждому, Джеймс произнес:
— Зарубите себе на носу, вдовствующая герцогиня Маркингем лучше вас всех. Она добрая, щедрая, прелестная леди, которую ошибочно обвинили в преступлении и которая была полностью оправдана.
Лицо лорда Кранберри стало багровым, что никак не вязалось с его персиковым нарядом. Он пыхтел и запинался, не в состоянии подобрать нужные слова.
— Вы… вы… что ж… может, ее и оправдали, но это не доказывает…
— Вы безмозглый глупец! — бросил Джеймс. — И если я когда-нибудь еще услышу от вас плохие слова о герцогине, вы ответите мне за это. Понятно?
Лорд и леди Кранберри возмущенно вздыхали, охали и ахали. Они оглядывались вокруг, ища поддержки. Но, оказалось, все любопытствующие внезапно куда-то растворились, занятые собственными разговорами. И все выглядело так, будто они вовсе не наблюдали за перепалкой между Медфордом и четой Кранберри.
Джеймс повернулся к поредевшей группе гостей, держа в руке стакан бренди.
— Надеюсь, все слышали? Это ждет каждого из вас. Любой, кто неуважительно отзовется о герцогине, ответит мне.
Полное молчание.
Тогда Джеймс зашагал прочь. Пробираясь сквозь толпу, он направился к выходу из зала. А вся многолюдная толпа взорвалась морем шепота и предположений. Все присутствующие, казалось, говорили о нем. И о ней. О, он пришел и сделал это. Защитил ее. Блестяще, героически, смело защитил ее.
Кейт наблюдала за ним, и слезы наполняли ее глаза.
Глава 42
Она допила шампанское, надеясь, что это придаст ей отваги, и поставила пустой бокал на стол. Слезы слепили ее, пока она пробиралась сквозь толпу. Продвижение давалось с трудом, потому что люди, привлеченные громким скандалом, сплошной стеной двигались ей навстречу. И Кейт приходилось работать локтями, чтобы пробиться сквозь эту стену и не потерять из виду Джеймса. Она не раз ругала свои широкие юбки, которые мешали ей.
Наконец Кейт удалось продвинуться вперед, она прошла через открытые двери и вышла в холодный коридор. Где-то в глубине темного коридора мелькнул силуэт Джеймса, она видела, как он вышел на балкон. Подобрав юбки, Кейт бросилась бежать, ее синие туфельки выстукивали дробь по мраморному полу.
Коридор был такой длинный, что, когда она наконец-то достигла его конца, пришлось остановиться и отдышаться. Она опустила юбки и взялась за ручку французских дверей, открыв их, шагнула в сумрак ночи. Резкий промозглый ветер сразу же дунул в лицо, но она едва заметила это.
Джеймс стоял, облокотившись на балюстраду, со стаканом бренди в руке.
Он был так красив… так благороден и так… совершенен. Сердце Кейт болезненно сжалось. Она вряд ли поверила бы в это прежде, если бы не услышала слова, обращенные к Кранберри. Но это не были слова человека, который просто старался исправить что-то, что казалось ему неправильным. Нет, это были слова человека, который любил. Действительно любил. Любил ее? Неужели такое возможно? Каждое сказанное им слово обжигало ее сердце, и она не могла уехать, не дав им обоим еще один шанс.
— Джеймс, — тихо позвала она.
Он повернулся на звук ее голоса. Помолчал. И плотно сжал губы.