– Добрый день, леди, – прошептал он, нежно покачивая Элизабет в сильных руках.
– Ах, месье, ваш вид бальзам для воспаленных глаз! Je suis toujours contente de vous voir. Vous êtes un beau scélérat, лорд Эддингтон, c’est bien pour cela que je vous adore
[9]
. – Женевьева широко улыбнулась Джеффри, который всегда был ее любимцем.
Лизетт проводила мать к удобному креслу у камина и прикрыла ей колени пледом.
– Я же говорила, что у нас удивительный гость, – пояснила Лизетт, явно обрадованная таким поворотом событий.
– Что вы делаете здесь, Джеффри? – не смогла удержаться от вопроса Иветт. Она еще стояла в дверях. – Я хотела сказать… – Она запнулась под резким взглядом сестры. – Так удивительно видеть вас здесь. Мы вас не ожидали встретить.
Джеффри одарил ее своей знаменитой улыбкой.
– Я так долго отсутствовал в Лондоне, что не видел новое пополнение в семье Куинтона и Лизетт. И к тому же не знал, что вы сегодня собираетесь сюда приехать, Иветт. И вы, миссис Гамильтон. Но я порадовался, когда Лизетт сказала, что вы присоединитесь к нам. – Подойдя к Женевьеве, он отдал ей малышку Элизабет.
Иветт медленно села на софу напротив матери. Какая она глупая гусыня! Никогда прежде она не испытывала неловкости в обществе Джеффри Эддингтона. Он ведь, по сути, член семьи. Наверняка ее скованность объясняется тем, что он видел ее на балу с лордом Шелли. Джеффри не глуп. Он должен был заметить ее заинтересованность в лорде Шелли.
Она надеялась сохранить свой интерес к будущему герцогу в тайне, пока не появится четкая определенность, когда она будет уверена в его намерениях и сможет представить его своим родным как свершившийся факт. Как они все удивятся, когда дитя семейства Гамильтон станет герцогиней! Они наконец поймут, что она повзрослела. Как она ждет того дня, когда каждый в семье поймет, что она так же достойна уважения, как все они.
Однако с лордом Шелли все еще так неопределенно, и если дело кончится ничем, она этого не вынесет. Ведь ее родные подумают, что ей никогда не стать герцогиней, не по плечу ей такая дерзость.
Пока все идет неплохо, и сейчас ей оставалось только надеяться, что Джеффри не выдаст ее тайные намерения. Она не совсем готова открыть замечательные новости, что герцог заинтересовался ею. Молча она молилась, чтобы Джеффри об этом и словом не обмолвился.
С любопытством взглянув на нее, Джеффри устроился рядом с ней на маленькой софе. У него глаза всегда были такие синие?
– О, моя внучка красавица! Настоящая красавица! – с гордостью воскликнула Женевьева, глядя на спавшую у нее на руках малышку. – Ma petite-fille est belle
[10]
.
– Думаю, она похожа на Иветт.
Женевьева посмотрела на малышку, потом изумленно перевела взгляд на Джеффри.
– А ведь вы правы.
– У Элизабет цвет кожи и светлые волосы Иветт, – продолжал Джеффри. – Посмотрите, особенно глаза.
Иветт безучастно посмотрела на Джеффри, потом усмехнулась:
– Это просто смешно. Всю жизнь я слышу, как мы, сестры Гамильтон, похожи одна на другую. Конечно, Элизабет на меня похожа! Она дочка Лизетт, а я похожа на Лизетт, а Лизетт похожа на меня. И мы обе похожи на Колетт, Джульетт и Полетт. Мы ведь родственницы, и сходство вполне естественно.
Джеффри покачал головой, продолжая настаивать на своем:
– Вы все, без сомнения, похожи. Но в каждой из вас есть нечто, что отличает ее от других. Нечто уникальное. И у тебя это тоже есть, Иветт. Я вижу это и в маленькой Элизабет.
Женевьева с восхищением рассмеялась.
– Вы мудрый человек, лорд Эддингтон, наш дорогой Джеффри. Самый проницательный джентльмен. Vouz avez vraiment raison. Vouz remarquez des choses que les autres ne voient pas. Vous êtes un homme sage
[11]
. Он прав. Элизабет похожа на свою тетю Иветт. – Она поцеловала внучку в лобик. – Да, он совершенно прав. Но красивые джентльмены всегда правы в делах, касающихся женской красоты.
– Мама! – упрекнула Лизетт. – Что ты такое говоришь?
– Но это правда, – настаивала Женевьева. – Ma petite-fille est belle. Quel beau bébé. Elizabeth ressemble vraiment à Yvette
[12]
. Элизабет уже выглядит как Иветт. Наш Джеффри совершенно прав.
– Спасибо, миссис Гамильтон, – галантно поклонился Женевьеве Джеффри. Ему явно нравилось, что его замечание признали справедливым.
Лизетт собиралась ответить, но ее отвлекло появление близнецов. В сопровождении няни малыши, которым еще не исполнилось двух лет, заковыляли по гостиной к софе, где сидели Иветт и Джеффри.
– И мальчики здесь! – радостно воскликнула Иветт. Подхватив Кристофера, она усадила его себе на колени. Она знала, что это именно Кристофер только потому, что его имя было вышито на голубой кофточке. – Здравствуй, мой сладкий! Лизетт, они становятся все выше каждый раз, когда я их вижу. – Она осыпала поцелуями личико мальчика, радостно вскрикивавшего «тетя Ветт».
Это так чудесно, когда-то Лизетт переживала, что у нее не будет детей, а теперь у нее трое. Сейчас Иветт была тетушкой восьми племянников и племянниц. Будет так весело на Рождество, когда все взрослые и дети соберутся вместе.
Широко улыбаясь, Джеффри высоко поднял Чарлза, второго близнеца, который залился веселым смехом.
– Каким мужчиной ты стал, Чарли! – Сев на софу с малышом на коленях, он посмотрел на Лизетт. – Эти два молодых человека определенно похожи на Куинтона. Но как ты ухитряешься их различать, выше моего понимания. Они ведь совершенно одинаковые.
Сияя от гордости за своих милых малышей, Лизетт призналась:
– Это было непросто. Я стала оставлять Кристоферу волосы чуть длиннее, так что теперь легче определить, кто есть кто. Должна признаться, я живу в постоянном страхе, что перепутаю их.
– Что за беда, если ты их и перепутаешь? – заметила из своего кресла Женевьева, отмахнувшись от страхов дочери. – Они знают, кто они. Quelle importance si vous les confodez? Les jumeaux savent qui ils son eux. Les garçons. Il n’ont pas tant d’importance
[13]
.
– Мама! – недоверчиво посмотрела на Женевьеву Лизетт, ее изящные брови нахмурились. – Тебе понравилось бы, если бы тебя все время называли неправильным именем?
