— С какой это, интересно, стати мы должны себя ограничивать? — возмутился Майло.
Боже, какой вздорный тип этот баронет! Грейсон принимал его у себя лишь потому, что Майло Фолстафф был непревзойденным мастером выбирать лучших скакунов.
— Сейчас в доме гостит леди из порядочной семьи, которая приехала повидать вдовствующую герцогиню и намерена остаться на целый месяц.
Майло закатил глаза:
— Во имя всего святого, Холси! Вы и впрямь ожидаете, что мы станем вести себя как мальчики из церковного хора? Снегопад запер нас здесь, и что еще делать, если не есть, не пить и не веселиться? Неужели вы не можете отправить ее на санях во вдовий дом, и пусть она суетится там: наводит порядок в вашей библиотеке, например, или что‑нибудь в этом роде?
— Нет. — Грейсон хмуро посмотрел на него. — Она меня заинтересовала.
— Вот это новость! — Майло бросил недоуменный взгляд на Ярроу и Раунтри.
— Не в том смысле, — холодно сказал Грейсон. — Я не из тех, кто женится, но и укладывать ее в постель я также не собираюсь. Она из влиятельной семьи, так что всем нам придется вести себя пристойно. Я не желаю, чтобы кто‑то подпортил мне репутацию в обществе, выставляя себя перед ней не в лучшем свете. Надеюсь, всем все ясно.
— Но с каких пор вас стало волновать, кто что там подумает, Холси? — удивился Фолстафф. — Вы герцог и вправе делать все, что вам угодно, как наш король. Он распутник, и всем это известно.
Для человека, который не был даже пэром, Майло вел себя слишком развязно и никогда не умел вовремя заткнуться.
Грейсон сделал несколько шагов, ухватил нахала за лацканы сюртука и, резко притянув к себе, прошипел:
— Безнравственные поступки доставляют наивысшее удовольствие лишь тогда, когда совершаются тайно. И порочное наслаждение значительно обостряется, если грешник к тому же вызывает восхищение простушек и одобрение благопристойных джентльменов, как в моем случае. Вы не поставите все это под удар.
Герцог отпустил его, и баронет, пошатнувшись, отступил назад.
— Уверяю, вы это переживете без труда. Взгляните на ситуацию по‑другому: когда после краткого покаяния вы вернетесь к своему обычному своеволию, оно покажется вам слаще во сто крат.
На несколько мгновений в воздухе повисло гнетущее молчание — Грейсон был мастером нагнетать напряженность. Один лишь грум оставался безучастным: подняв левое заднее копыто арабского скакуна, внимательно его разглядывал.
— Ты еще не закончил? — Почему‑то конюх раздражал Грейсона, как заноза в пальце.
— Одну минутку, ваша светлость, — спокойно ответил тот, не поднимая глаз, но не из почтения, а оттого что старательно изучал копыто.
Еще один повод уволить нахала: чересчур уж дерзок.
— И кто эта надменная высокородная дама, что нарушила наши планы? — спросил Майло, полируя ногти о сюртук.
— Дочь маркиза Брэди, леди Дженис, — ответил Ярроу.
— Леди Дженис? — На угрюмом лице баронета промелькнуло удивление, что было странно.
Пульс Грейсона участился.
— Что вас так удивило? Вы что‑то о ней слышали? Никто из нас ничего не знает о ней.
— Кроме того, что она средняя дочь маркиза Брэди, — вставил Ярроу.
— Я знаю, кто она такая, — проворчал Майло. — Правда, больше наслышан о ее старшей сестре, леди Чедвик. Однако ходят слухи… — Он умолк и рассмеялся.
— Выкладывайте, — приказал Грейсон.
Майло задумчиво поскреб висок.
— Мейфэрские кумушки — и моя мать в том числе — утверждают, что брат лорда Чедвика, Финниан Латтимор, перед тем как покинуть Англию, разбил сердце леди Дженис.
— Я об этом не слышал, — заметил Раунтри.
— Я тоже, — добавил Грейсон, — хотя хорошо помню Латтимора. Красивый бездельник.
— Как и большинство джентльменов, мы не знали об этой истории, поскольку редко бываем в курсе сердечных дел женщин, не правда ли? В особенности таких, что не пользуются особым вниманием в свете. Раз брат Латтимора женился на сестре леди Дженис, кто бы мог заподозрить что‑нибудь фривольное? Но, — Фолстафф окинул компанию похотливым взглядом, — кое‑кто утверждает, что отношения между ними были гораздо пикантнее, чем думают многие.
— То есть речь идет о… — подмигнул Ярроу с неестественным блеском в глазах.
— Ну да, — подтвердил Майло. — Говорят, он лишил ее невинности перед отплытием.
Мужчины — кроме Грейсона — разразились громким хохотом, герцог же почувствовал холодное удовлетворение. Он не осознавал, что возвел леди Дженис на некоего рода пьедестал, оттого что она ему отказывала, но, очевидно, так оно и было, а потому ощутил огромное облегчение, узнав, что она ничем не лучше его.
— Хитрая маленькая плутовка. — Его улыбка была явно фальшивой. — Отказывала мне на каждом шагу, словно она герцогиня, а я пустое место.
— Какая наглость со стороны этой шлюшки, — покачал головой Ярроу.
— Не все так просто, — предостерегающе поднял руку Майло. — Общепринятое мнение — что ничего подобного не было. В противном случае маркиз ни за что не позволил бы Латтимору уехать и не дал согласия на брак Чедвика с сестрой леди Дженис.
— А всем известно, что леди Чедвик не только замечательная красавица, но и образец добродетели, — заметил Раунтри.
— Но вот слушок‑то насчет леди Дженис не утихает, — лукаво усмехнулся Майло. — Как и все пикантные истории.
— Значит, в ней много такого, чего не видно глазом. — Грейсон выпустил изо рта кольцо дыма и проследил, как оно поднялось и лениво зависло в воздухе. Позади него грум повел арабского скакуна в ближайший денник. — Мне нравятся такие серые мышки, опороченные или отвергнутые. Эти создания обычно признательны за малейшие знаки внимания. — Он пальцем разорвал кольцо, грубо продемонстрировав таким образом свои распутные намерения, отчего остальные мужчины сально заухмылялись. — В особенности если думают, что после этого на них женятся.
— В таком случае, — хмыкнул Ярроу, — леди Дженис избрала весьма необычный способ показать, что охотится за обручальным кольцом. Прошлым вечером она вела себя как настоящая мегера, отвергала все и вся, включая клубнику и шампанское, а затем и предложение посмотреть в ваш телескоп.
Майло рассмеялся:
— Возможно, она имела в виду телескоп… иного рода?
Грейсон презрительно скривил губы при взрыве хохота, последовавшем за фривольной шуточкой баронета, поскольку терпеть не мог, когда прохаживались на его счет, в особенности в ущерб его достоинству. Он не сомневался, что его «телескоп» посрамил бы их всех.
— Похоже, она и вас очаровала прошлым вечером, Ярроу.
— Как и всех нас в какой‑то степени, — заметил Раунтри. — Хотелось бы знать, почему никто не довел этот гнусный слушок до сведения маркиза или его сыновей. Наверняка к этому времени они уже отправили бы ее в монастырь.
