— Я рад, что вам нравится, — заметил герцог. — Подождите; вы еще не видели теплицу во вдовьем доме. Орхидеи великолепны, но уход за ними обходится мне в кругленькую сумму. Что делать… Это увлечение бабушки.
Эти слова впервые заставили Дженис почувствовать искренний интерес к герцогу.
— Ее светлость когда‑нибудь видела их?
— Нет. — Он сорвал лавровый листок и положил в карман. — У нее есть кресло на колесиках, но она предпочитает оставаться в своей комнате. При случае я привезу ей орхидею в горшке.
— Я уверена, ей это понравится. — Дженис про себя одобрила его намерение, но не могла не задуматься, почему он сказал, что вдовствующая герцогиня предпочитает оставаться в своей комнате. Та ясно дала понять Дженис, что стремится вырваться оттуда. — Но… разве не лучше ей спуститься сюда, чтобы полюбоваться растениями?
— Нет. — Холси едва заметно пожал плечами. — Для нее это слишком волнительно. Если она утверждает иное, не стоит ей верить.
И хотя в его словах был определенный смысл, Дженис стало ужасно грустно.
И не ей одной: глаза миссис Фрайди тоже наполнились слезами.
— Мне очень жаль. — Хозяин имения прошелся пятерней по волосам и вздохнул. — Положение бабушки мучительно. Ей приходится очень нелегко… как и остальным.
— Мы понимаем, ваша светлость… — Миссис Фрайди, прикусив губу, принялась разглядывать апельсиновое дерево, без сомнения, чтобы дать герцогу время оправиться.
— Конечно, — отвернулась и Дженис, уставившись на то же дерево.
С минуту царило неловкое молчание, пока герцог не воскликнул:
— Но мы можем ее подбодрить!
Он так искренне старался поддержать старушку, но именно этим в большей степени заслужил одобрение Дженис, чем то, что делал до сих пор. Женщины обменялись сочувственными взглядами.
— Как только снегопад пойдет на убыль, — лицо герцога посерьезнело, — мы непременно предпримем санную поездку во вдовий дом, и я позволю вам выбрать лучший цветок для герцогини, миледи. Вы согласны?
— Нет, благодарю вас, ваша светлость. — Дженис невольно поморщилась, взглянув на миссис Фрайди. — Я не могу.
— Нет? — Герцог не сумел скрыть удивления.
Не зная даже, что задумала Дженис, миссис Фрайди беспечно заметила:
— Она сказала «нет», ваша светлость, только потому, что не отваживается сделать выбор. Разве не так, леди Дженис?
— Я ужасно нерешительна, когда приходится выбирать. — Дженис, бросив благодарный взгляд на подругу, обернулась к герцогу. — Я выберу три орхидеи, ваша светлость, и предоставлю окончательное решение вам.
— Очень хорошо, — ответил он, но теплоты в его глазах значительно поубавилось.
Значит, они оказались на шаг позади. Или все же продвинулись вперед? Дженис не могла определить. Ей хотелось бы прямо сейчас отправиться к вдовствующей герцогине и поговорить с ней в тот момент, когда она считает себя королевой. Девушка сказала бы ее величеству, что у нее появились серьезные сомнения в правильности предложенной ею стратегии покорить ее внука.
Но до тех пор, пока не поговорит со своей наставницей, Дженис решила продолжать говорить герцогу Холси, который, судя по всему, был вовсе не плохим человеком, если верить его репутации в Лондоне, «нет». Единственное, что ему нужно, — это обзавестись достойной женой, которая избавит его от прихлебателей и научит терпению.
Дженис вполне могла бы справиться с этим.
Спустя несколько минут, когда они вошли в портретную галерею, она направилась прямиком к заинтересовавшему ее портрету.
— Кто эта женщина? — Дженис не удержалась от улыбки. — Она вся так и сияет. У нее такое одухотворенное, умное лицо. И похоже, она безумно влюблена. Буквально светится от счастья.
— Это моя бабушка в молодости. — Холси казался очень удивленным.
— О‑о! — Дженис вздохнула. — Она была выдающейся женщиной.
— Да. Такой и осталась. Она очень любила моего деда.
Миссис Фрайди была так же очарована портретом, как и Дженис.
Они осмотрели всю галерею, и герцог держался с дамами так любезно и внимательно, что Дженис была потрясена. У нее сложилось совершенно новое, благоприятное, представление о нем: Холси показал себя истинным джентльменом.
— Благодарю вас, — сказала она, когда экскурсия подошла к концу.
— Я получил огромное удовольствие, — ответил он с легким поклоном.
До чего же приятно, когда тебе кланяется герцог!
Миссис Фрайди спускалась в парадный холл по широкой лестнице немного впереди них. Примерно на полпути Холси замедлил шаг, и Дженис последовала его примеру.
— Я хотел сказать вам, что сияние, которое вы отметили у моей бабушки…
Он помолчал, подыскивая нужные слова. Дженис терпеливо ждала.
— Вам оно тоже присуще. Я не мог не заметить его сегодня. Когда вы вошли в гостиную, от вас невозможно было отвести взгляд.
Дженис мгновенно бросило в жар: она была уверена, что жутко покраснела.
— Благодарю, ваша светлость…
Именно такие слова незамужняя юная леди хотела бы услышать от герцога.
Дженис спустилась еще на несколько ступенек. Герцог последовал за ней, по‑прежнему держась на почтительном расстоянии.
Смущенная щедростью его комплиментов, Дженис пыталась угадать, придумал ли герцог все это насчет нее или свидание с мистером Каллаханом прошлой ночью и вправду разительно изменило ее внешность.
Она припомнила слова Изобел, сказанные утром, а также высказывание миссис Фрайди за завтраком. Вряд ли ее раскрасневшиеся щеки и губы сохранили яркость к тому времени, когда она вошла в гостиную несколько часов спустя. К тому же она пребывала в подавленном настроении, потому что грум по имени Люк Каллахан покинул поместье.
Все это сбивало Дженис с толку — если только не признать, что тайная стратегия вдовствующей герцогини на все отвечать «нет» принесла свои плоды.
А почему нет?
Миссис Фрайди дошла до конца лестницы и, выжидающе посмотрев на них, рассмеялась:
— Я всегда любила быстро ходить.
Она восхитительна, эта женщина: всегда точно знает, когда и что следует сказать.
Достигнув подножия лестницы, Холси откланялся, но руки с перил не снял, готовый снова подняться наверх.
— Пришло время навестить бабушку.
— О, вы совершенно правы. — Дженис глубоко тронула его неизменная забота о старушке. — Пожалуйста, передайте ее светлости мои наилучшие пожелания.
— Непременно. — Он сначала поцеловал руку миссис Фрайди, затем — Дженис. — Увидимся за ужином.
И когда он повернулся к ним спиной и начал подниматься по лестнице, женщины переглянулись.
