– Еще было бы замечательно, если бы у нас был киноклуб или кружок любителей чтения, – тихо сказала Салли. – Но обо всем этом не может быть и речи.
– Почему? – нахмурилась Митци. – Ведь все это, кажется, просто замечательно, и поможет таким, как мы, найти себе интересное занятие и держать себя в хорошей форме. И мы, само собой, можем организовать такие клубы в нашей деревне сами. Удивляюсь, как это никто раньше до этого не додумался.
– Додумывались, – сказал Мик – В том числе и мы. Но ничего никогда не выходит.
Митци помрачнела.
– Почему, скажите на милость? Если нужны деньги, то средства наверняка могут выделить, и помещения тоже – отлично бы подошла наша ратуша, – а людей, которые хотели бы чем-нибудь заняться, и вообще более чем достаточно. Так что же останавливает их, хм, то есть вас?
Сидевшие за столом переглянулись, потом посмотрели на Митци и в унисон ответили:
– Тарния Снеппс.
У Митци перехватило дыхание. Тарния Снеппс. Самозваная правительница всей округи. Местная Маргарет Тэтчер, Джоан Коллинз
[6]
и Круэлла Де Виль
[7]
в одном лице.
– Какое отношение, черт возьми, имеет к этому Тарния?
– Она председательница приходского совета. Ратуша находится на ее землях. Она заправляет всеми делами деревни.
– Да-да, – раздраженно поморщилась Митци. – Я об этой королеве с личиком от ботокса знаю предостаточно. – Так что же, вы хотите сказать, что она не разрешит использовать помещения ратуши для того, о чем мы только что говорили? Она что, отвергает все предложения, которые делают на совете? С чего это она, а?
– Понятия не имею, – сказал Мик. – Но так оно и есть. Знаю, Митци, тебе не раз приходилось воевать с Тарнией, но если бы ты поговорила немножко со старой мегерой...
Митци рассмеялась.
– О, с огромным удовольствием, нет, серьезно, обязательно с ней поговорю, только вот не найдется ли у кого ручки и листка бумаги?
В результате долгих раскопок, произведенных в карманах и сумочках, удалось наконец отыскать лист бумаги и заметно подсохший фломастер. Митци, за которой наблюдали восемь пар недоверчивых глаз, быстро начирикала объявление.
– Вот! – Она подняла листок. – А теперь я повешу это объявление на доске, и посмотрим, кто на него откликнется. И Тарнии я тоже позвоню, и узнаю, что у нее за сложности. Нет, нет, спасибо, – она улыбнулась Фетровой Шляпе, – мне не нужен ни стул Милдред, ни «Дейли телеграф». Я уже ухожу, но обязательно свяжусь с вами и сообщу, что мне удалось сделать.
Не давая себе времени опомниться, она почти бегом промчалась по библиотеке и приколола свое экспромтом составленное объявление на доске:
Вниманию всех беби-бумеров Хейзи Хассокса! Вам скучно? Вы одиноки? Вам нечем занять свое время? Вам кажется, что ваши таланты пропадают понапрасну? Вы хотите чему-то научиться или научить других, чтобы жизнь снова засияла яркими красками? Звоните Митци Блессинг, Хейзи Хассокс, номер телефона 501.
На выходе из библиотеки Митци оказалась в такой же давке, как и когда входила; в конце концов она выбралась на центральную улицу и удовлетворенно вздохнула. Одному богу известно, откликнется ли кто-нибудь на ее объявление, и что она будет делать, если кто-то ей все же позвонит, но ведь она, по крайней мере, попыталась что-то предпринять. И сражение с подлой Тарнией Снеппс принесет огромное удовольствие. Теперь ей оставалось только отправиться домой и заняться крупномасштабным наведением порядка – тогда можно будет считать, что с задачами, поставленными ею на сегодня, она справилась более чем удовлетворительно.
На чердаке становилось холодновато. Митци по уши увязла в семейных реликвиях начала семидесятых годов – вещи, напоминавшие ей о первых днях замужества, заставили ее поохать и поахать, несколько раз даже рассмеяться, так что грандиозная уборка проходила в не особенно быстром темпе. Вслед за ней по лестнице на чердак поднялись Ричард и Джуди; сейчас они мурлыкали, свернувшись на куче рыже-коричневых занавесок с геометрическим рисунком, когда-то украшавших гостиную, а теперь уложенных в кривоватую кипу вместе с другими вещами, которые предстояло отдать в благотворительный магазин.
Митци встала, отряхнула с джинсов пыль и паутину и потянулась.
– Еще пару коробок, а потом пойдем вниз и чем-нибудь перекусим. – Она глянула на часы; было темновато, светила только сорокаваттная лампочка, болтавшаяся на уродливом перекрученном шнуре у нее над головой. – Думаю, и Лулу скоро будет дома, конечно, если она не решила вернуться к Найэллу.
Ричард и Джуди тихо зафыркали, услышав это предположение.
Она совершенно не собиралась наводить порядок на чердаке. Митци планировала сразу по возвращении из библиотеки начать уборку со своей спальни. Но, шагая домой под барабанную дробь дождевых капель, стучавших по зонтику, размышляя о Джун, Салли, Мике и обо всех остальных, она поняла, что выбросить ненужные вещи из собственного гардероба можно за час с небольшим, но ей нужно куда-то девать время. А Митци совершенно не хотелось день за днем проводить в библиотеке за чтением скучных газет, чтобы просто убить время, и поэтому она решила устроить настоящую большую уборку.
Привести в порядок весь дом. Продуманно, сверху донизу.
На чердаке всегда хозяйничал Ланс. Год за годом он складывал там вещи, которые потом почти никогда не выносил оттуда, а Митци редко отваживалась подниматься по шаткой алюминиевой лестнице. В основном, из-за пауков. Но сегодня днем она решительно не обращала внимания на паутину, которая виднелась в темных углах, правда, коробки открывала, встав на расстоянии вытянутой руки – вдруг из-под крышки выскочит существо размером с тарелку.
Конечно, на чердаке были вещи, с которыми она никогда не расстанется: игрушки и детская одежда Долл и Лу, пачки старых фотографий, разрозненные предметы мебели, которые она перевезла из родительского дома и так и не решилась выбросить, пусть они и не вписывались в обстановку, – слишком много переживаний было с ними связано.
Она снова присела и сдула пыль с картонной коробки – судя по надписи, в ней когда-то содержалось двадцать четыре упаковки «Ринзо»
[8]
. Большинство таких коробок, как она знала, остались еще со времен ее бабушек и дедушек. В них хранились вещи, совершенно никудышные с точки зрения посторонних. Множество коробок с воспоминаниями. Грустно, подумала она, – когда-то это все достанется Лу, Долл и их детям, а те, кому принадлежали эти вещи, будут для них неизвестными и далекими, просто частью семейной истории, не вызывающей никаких переживаний.
