– Знаю, – прокричала Митци сквозь визг взлетающих в небо ракет массового поражения (то есть пиротехники, запускаемой молодежью из Бат Роуд). – Я к тебе совсем ненадолго. Поговорить по поводу ратуши и полей...
Тарния вздохнула.
– Ой, ради бога. Почему я должна снова все это выслушивать. Я же разрешила вам там собираться, вопреки здравому смыслу, не так ли? Чего же еще ты хочешь?
– Какого-нибудь письменного подтверждения, вроде разрешения на аренду зала в течение года. Послушай, мы столько всего запланировали, особенно на Рождество, – тут Митци решила, что новость по поводу постановки мюзикла лучше держать в строгом секрете, – и все так этого ждут. Мне не хотелось бы, чтобы ты передумала. – Она зажмурилась, так как над головой у нее взорвалась очередная ракета. – Можно мне ненадолго к тебе зайти?
– Нет. Я слишком занята. К нам сегодня придет в гости весь «Ротари клуб»
[41]
, и председатель совета, и несколько титулованных особ, не говоря уже о Сомсах-Браунах и Пью-Паджетах, и...
– А как же Дункан Дидсбери и банка клубничного йогурта?
Тарния побледнела, это было заметно даже через ее оранжевый загар.
– Я же знала, что нужно было сжечь этот проклятый снимок. Ладно, заходи. Но только на одну минуту. И только в холл.
Войдя, Митци сразу заметила, что костюм Тарнии точь-в-точь повторяет цвета интерьера. Поставь сейчас Тарнию, в этих облегающих брючках из розовой кожи, золотых сапожках на каблучках и белом коротком жакете с блестками, возле стены, и никто ее не заметит.
Получалась весьма аляповатая версия детской игры «Найди Уолли», которую когда-то так любили Лу и Долл.
– Ой, извини. – Митци улыбнулась Тарнии. – Я тебя не совсем поняла.
– Я сказала «да», то есть мои люди составят арендный договор, но только в том случае, если я смогу вначале проверить ваши отчеты, и если ваши ужасные деревенские развлечения не будут совпадать по времени с тем, что организую в ратуше я.
Вот те на! Неужели пудинги, позволяющие убеждать, действуют так долго? Неужели Тарния раз и навсегда повредилась в уме?
Митци захлопнула рот, как только заметила, что успела его разинуть.
– Хорошо. Да, это будет замечательно. Спасибо. Я не стану тебя дольше задерживать. Позвони мне, когда поговоришь со своим адвокатом, и мы соберемся и подпишем все, что надо. Но, хм, почему ты вдруг изменила свое мнение?
Тарния запустила в колючие черные волосы сверкающие золотые ноготки и посмотрела на нее с самодовольным видом.
– Я не меняла своего мнения, дорогая. Будь на то моя воля, я бы не подпустила плебеев и на миллион миль к своему дому. В тот день, когда ты первый раз пришла и попросила меня об этом – ты еще угощала меня такими миленькими кексами, – я была категорически против этого. Но потом, когда ты меня убедила, мне пришлось обо всем рассказать маркизу, а он, умница, объяснил, что этот поступок сможет отлично дополнить список наших «Добрых дел».
– «Добрых дел»?
Тарния посмотрела на нее с раздражением.
– Да ради бога, ты же понимаешь, о чем я. Благотворительность. Добрые поступки. Пожертвования. Все, что может улучшить жизнь местного населения. Чтобы все видели, как я об этом забочусь.
– Ты? Ты и Задавала Марк? «Добрые дела»?
– Маркиз! – Тарния прищурилась. – Да и вообще, что тут такого странного? Слушай, столько лет медали и титулы раздаются проклятым футболистам, поп-певцам и прочим, черт возьми, всем, кто до изнеможения вкалывает на разных дурацких благотворительных проектах, – а что остается нам? Мы устраиваем потрясающие вечера, и мы своими руками облагородили светскую атмосферу наших окрестностей – и что же мы узнаем, когда оглашается список титулов? Чтоб мне провалиться, ничего мы не узнаем!
Митци сосредоточено разглядывала розовые плитки под своими ботинками. Засмеяться сейчас – все испортить.
Голос Тарнии стал еще пронзительнее.
– Поэтому мы решили заявить о себе как о благотворителях. Все эти глупости, которые вы устраиваете в ратуше, пойдут нам только на пользу, конечно, если в те дни, когда к нам приезжают важные персоны, весь твой сброд здесь не появится, понимаешь?
Митци понимала. Тарния и Задавала Марк собирались стать местными Нилом и Кристиной Гамильтон
[42]
. Когда-то их поносили критики, а теперь они тщательно создают новый имидж и рассчитывают если не на канонизацию, то но крайней мере на какие-нибудь титулы и награды.
Если бы все не было так грустно, она бы засмеялась.
– Я прекрасно понимаю. Я никогда не возражала против того, что цель оправдывает средства. Спасибо... Ах да, мы еще собираемся поставить к Рождеству достаточно масштабное представление, поэтому на ближайшие пару месяцев зал нам нужен будет практически постоянно. Это получится? Тарния? Тарния?
– Что? Да-да, делайте, что угодно... – Тарния с нескрываемым восторгом смотрела на высокого черноволосого мужчину с ярко-голубыми глазами, который в тот момент показался в дверях и, казалось, был ослеплен всем этим розово-золотым декором.
Митци подняла брови. Это кто же такой, неужели юный любовник Тарнии? Нет, конечно; он слишком хорош, чтобы потратить себя на ублажение королевы ботокса. Пусть, конечно, он не так красив, как Джоэл Эрншоу, но все же весьма хорош собой.
Тарния танцующей походкой подлетела к вошедшему и стала выпускать и втягивать свои позолоченные коготки, держа его за рукав кожаной куртки; такую необузданную радость Митци привыкла наблюдать у Ричарда и Джуди.
– Все готово? – Тарния так захлопала накладными ресницами, глядя на мужчину, что поднялся небольшой ураган. – Без проблем?
– Все в полном порядке. – Его лицо выражало скорее страх, чем обожание. – Все уже на своих местах. Поэтому, как только прибудут ваши гости, мы сможем уйти, миссис Снеппс.
Значит, он все-таки не ее любовник, если, конечно, они не играют в «леди Чаттерлей»
[43]
.
Тарния, все еще хлопая ресницами, вдруг вспомнила, что они здесь не одни.
– А, Митци, – она практически тащила его через холл. – Позволь мне представить тебе моего личного пиротехника. Это Гай Девлин из компании «Пороховой заговор». Он занимался фейерверком, который сегодня вечером увидят мои гости; это будет феерическое шоу на целый час – цветовое, хореографическое, с музыкой, – одно из самых масштабных шоу в нашем регионе, правда, Гай?
