Он снова заговорил:
— Я собираюсь отвезти тебя домой и прошу, ради меня, сделай одолжение, не вмешивайся. Оставь это мне, я сам обо всем позабочусь. Я понимаю, что ты привязалась к старику, и это нормально. Но я ведь тоже ему не чужой и знаю его подольше. Я очень люблю его и волнуюсь не меньше твоего, чтобы за ним был надлежащий уход.
Я закусила губу и сжала пальцы.
— Мне очень жаль, — буркнула я.
— И мне жаль, что ты ненавидишь меня, — добавил он.
Я подняла голову и воскликнула:
— Но это не так, правда!
— Хорошо, — улыбнулся Лоренс, и эта улыбка обеспокоила меня даже больше, чем его гнев. Меня начало трясти. Это значит, что он считает меня дурочкой?
— Бедняжка Вера. — Никогда не слышала, чтобы он обращался к кому-то так нежно, и абсолютно растаяла.
Уткнувшись ему в плечо, я зарыдала, а он обнял меня и прижал к себе. Я закрыла глаза и почувствовала, как он целует меня в затылок, а потом все ниже и ниже и губы его коснулись шеи. Я задрожала всем телом и схватила его за руку.
— Какой чувственный ребенок, — шептал он, — девчонка прямо со школьной монастырской скамьи. Не сказать, чтобы гналась за модой. Я должен был помнить это и не ждать от тебя поступков зрелой женщины. Но знаешь ли, тебе все же следует научиться быть потактичней.
— Я не слишком вежлива, — всхлипнула я, — всегда была такой. Это один из моих недостатков.
Я почувствовала, как он гладит мои волосы.
— Хватит реветь, глупышка, расскажи-ка мне лучше о других своих недостатках.
— Их так много, не знаю, с чего и начать.
Лоренсу стало смешно.
— Ты очень хорошая и милая, конечно, но ты как искра. Уверен, ты просто шокировала этого помпезного осла, Питера Вайбурна. — И Лоренс разразился смехом.
— Издеваешься!
— Вовсе нет. Я и правда считаю, что ты милая, а иногда забавная.
Он уже говорил мне это когда-то, но теперь его слова, как и ласки, вскружили голову и опьянили меня. Слезы высохли, и я тоже принялась хохотать. И вдруг он поцеловал меня, но не в затылок и не в шею, а прямо в губы. Это был мой первый страстный поцелуй, никто не целовал меня до сих пор, и я никому не отвечала так исступленно. Поцелуй все длился и длился… Я была потрясена. Не знаю, что он значил для Лоренса, но он не мог от меня оторваться, и я позабыла обо всем на свете: и о дедушке, и о всех тех зловещих тайнах, которые притаились в старом замке. Лоренс держит меня в своих руках — все остальное теряет значение.
— Я люблю тебя! Люблю тебя, Лоренс!
Наверное, именно это заявление и привело его в чувство, потому что он тут же отпустил меня.
— У меня крыша поехала. — Он сказал это настолько грубо, что меня словно током ударило. Сердце гулко бухнуло и перестало судорожно трепыхаться, войдя в более-менее нормальный ритм. Я спустилась с небес на землю.
— Почему ты так сказал?
— Я не имел права целовать тебя, Вера. Да еще так.
— Имеешь в виду, что тебе не следовало этого делать? — прошептала я.
— Точно.
— Из-за того, что мы дальние родственники? — внезапно пришло мне в голову.
Но Лоренс однозначно дал понять, что это совершенно не имеет никакого значения. Да, мы были троюродными, но он Халбертсонам «десятая вода на киселе». Не это волновало его.
Да и почему он должен переживать, удрученно спрашивала я себя. Я слишком поспешно решила, что он может захотеть жениться на мне.
Я не стала больше ничего говорить, просто сидела и молчала, дрожа от холода.
Лоренс взглянул на меня и тяжело вздохнул.
— Да к черту все! — пробормотал он.
Борясь с желанием снова расплакаться у него на плече, я горько поинтересовалась:
— Скажешь мне кое-что?
— Все зависит от вопроса.
— Ты доверяешь Рейчел Форрестер и нравится ли она тебе? — Сердце мое вновь пошло вскачь в ожидании ответа.
Он уставился на кончик своей сигары, которую успел закурить.
— Не хочу отвечать на твой вопрос.
— О, Лоренс, да что все это, в конце концов, означает? Почему ты сказал, что тебе не следовало целовать меня?! — выкрикнула я.
Лоренс ответил с заметным холодком и сарказмом:
— Это никуда не годится, Вера. Я не собирался целовать тебя или говорить о любви. Забудь об этом.
У меня оборвалось сердце, но я постаралась говорить так же холодно, как и он:
— Так тебе просто наплевать на меня, ты это хочешь сказать?
На лице его отразилась внутренняя борьба, затем последовал ответ:
— Повторяю, я не имею права любить тебя, Вера. Дорогая моя, прошу, давай оставим это. Не желаю больше никаких обсуждений.
Я покачала головой:
— Яснее не стало.
— Временами я и сам не понимаю, но одно знаю твердо — не хочу тебя обижать.
— Но ты не сделал ничего такого! Я сама этого хотела. Чтобы ты поцеловал меня, — зло возразила я.
Глаза его потеплели. Он коротко обнял меня и прошептал:
— Проблема в том, что ты такая юная и привлекательная.
Я хотела было снова возразить, но Лоренс уже завел мотор. В гробовом молчании мы доехали до Большой Сторожки.
Я открыла дверцу и выпрыгнула из автомобиля. Слезы готовы были хлынуть из моих глаз. Однако мне стало не до того, когда я, войдя в холл, увидела, как Рейчел Форрестер бежит вниз по лестнице. Она словно обезумела и потеряла контроль над собой.
Она лихорадочно заговорила с Лоренсом, игнорируя мое присутствие:
— Слава богу, ты приехал! Думаю, старик отходит.
Мир перевернулся от этих слов, я и думать забыла о любовной лихорадке, вспомнив про деда.
— О нет! — выдохнула я.
Лоренс помчался наверх, перескакивая через ступеньки. Я хотела последовать за ним, но Рейчел остановила меня, преградив путь, и окинула ироничным взглядом:
— Он не звал тебя, только Лоренса. Пожалуйста, стой, где стоишь.
— Но сэр Джеймс наверняка захочет повидаться со мной… — задохнулась я от возмущения, но в этот момент на сцене появилась моя мать. Она подбежала ко мне и обняла за плечи.
— Пошли, Верунчик. Ты ничем не сможешь помочь, — сказала она. —
— Но я хочу повидать его! — закричала я и опрометчиво добавила: — Он же мой дедушка, — я имею право! Скажи ей!
Но Рейчел совершенно не удивилась, только смертельная ненависть исказила ее красивое лицо.
— Верунчик, он вряд ли узнает тебя, — проговорила мама. — Он умирает.
