— Вот моя машина, — сказал Ник, когда на подъездной дорожке
появился серебристый «ламборджини».
Тесса напряглась — быстрая машина, быстрый мужчина, быстрая
жизнь... Она, должно быть, сошла с ума, допустив, что семейная жизнь с Ником
возможна. Как она могла позволить ему вторгнуться в ее жизнь, в ее дом, в ее
сердце?
Она не заметила, что вонзила ногти в руку Ника, пока он не
накрыл се ладонь свободной рукой.
— Тесса, я обещаю, что все будет хорошо. Я сделаю так, чтобы
все было хорошо, — уверенно и убедительно произнес он.
Тесса сделала глубокий вдох. Назад пути нет, в любом случае.
Ник никогда и ни за что не забудет, что у него есть сын. Она посмотрела ему в
глаза, в которых горел вызов. Глаза были точно такими же зелеными, как и у ее
сына.
— Зак очень похож на тебя внешне, но я не хочу, чтобы
он походил на тебя во всем остальном. Я надеюсь, что ты хорошо подумал, прежде
чем этим вечером войти в его жизнь?
Она увидела, как напряглись желваки на его скулах, небольшая
ямка на подбородке стала более заметной. В этот момент служащий подал ему ключи
от машины и распахнул дверцу для Тессы. Ник усадил ее на пассажирское место,
сам сел за руль и резко взял с места — в новую жизнь, где их ждал
девятинедельный ребенок, который наверняка в этот момент спал, не подозревая,
что стал тем стержнем, на котором его родители собирались построить будущее.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Ник едва сдерживался, чтобы не вдавить в пол педаль газа и
не превысить скорость, настолько ему хотелось поскорее попасть в дом Тессы в
Рэндвике. Но безрассудному нарушению правил больше не место в его новой жизни,
в которой он является отцом. Так же, как нет места и холостяцкому
«ламборджини». Тесса права — ему предстоит многое изменить в своей жизни.
Зак очень похож на тебя внешне, но я не хочу, чтобы он
походил на тебя во всем остальном.
Это колкое замечание было очень созвучно с тем, что Ник
думал о своем собственном отце. Он походил на него внешне, но не хотел стать
таким, как он.
Настало время измениться и доказать себе... и Тессе, что он
может стать хорошим мужем и отцом. Пусть пока она не верит в это, но этим
вечером она открыла для него дверь в другую жизнь, жизнь с ней и их сыном.
Его не было рядом, когда она была беременна, давала жизнь их
ребенку, он даже не знает...
— Зак родился в Лос-Анджелесе?
Он расслышал, как у Тессы сбилось дыхание. Ник крепче
схватился за руль, пообещав себе, что не станет оспаривать ни одно из решений,
принятых ею, что выслушает ее внимательно и одобрительно.
Нет. Я родила его здесь, в Сиднее, в частной клинике. — Она
глубоко вздохнула. — Я не уезжала в Лос-Анджелес, Ник. Я вовсе не была нужна
матери — я не вписываюсь в ее жизнь, равно как и в твою. Я просто использовала
Лос-Анджелес как предлог, чтобы исчезнуть из твоего поля зрения.
Тесса, с тех пор как мы познакомились, ты всегда
присутствовала в моих мыслях. И чем дольше мы были знакомы, тем больше места ты
в них занимала.
Ник уловил странную вспышку в ее взгляде, как будто она
прикидывала, стоит ему верить или нет.
Мне не очень нравилось вести дела с твоим помощником. Я
скучал по тебе, Тесса. Скучал по твоему юмору, по твоей оценке того, что я
делаю, по чувственным зарядам...
Ник, мы всегда говорили только о деле, — пылко возразила
Тесса, удивленная такой интерпретацией их деловых встреч.
Перестань! — насмешливо ответил Ник. — Между нами всегда
был секс, даже когда его еще не было. Ты же понимаешь, о чем я?
Но у нас были платонические отношения!
Да между нами молнии сверкали!
Тогда почему ты так повел себя после...
Потому что мы зашли слишком далеко и наши отношения вышли
из-под контроля. Все изменилось после той ночи, мы слишком быстро и слишком
далеко зашли, и то, что мы чувствовали, было слишком глубоко и серьезно. А
когда все становится слишком серьезно, появляются чувство собственничества,
ревность, рабская зависимость. Люди глупеют и выставляют себя дураками, стоит
им позволить гормонам взять верх над разумом. Я и сейчас считаю, что в тот
момент нам не стоило продолжать наши отношения. Мне не нравится кому-то
принадлежать...
У Тессы вырвался нервный смешок.
— Придется смириться, потому что ты будешь принадлежать,
если в твое сердце войдет ребенок.
Да, Тесса права. Сегодня речь идет не о мужчине и женщине,
не о сексуальном притяжении между ним и ею, а о ребенке, их сыне.
На пороге их встретила няня, которой Тесса представила его
коротко и определенно:
— Это Ник Рамирес, отец Зака.
Затем она стала расспрашивать няню, как прошел вечер и не
просыпался ли еще ребенок для ночного кормления. Оставив их на пороге детской,
няня удалилась. Тесса пристально посмотрела на Ника — ему показалось, что над
его головой занесли топор,— и пригласила войти. По телу Ника как будто прошел
электрический разряд, когда он увидел плетеную детскую колыбель. Готов ли он
отдать свое сердце ребенку?
Он заставил себя приблизиться к колыбели, понимая, что
сомневаться и отступать поздно. Кроме того, детская не была тем местом, где
следует принимать жизненно важные решения. Ребенок в колыбели был его плотью и
кровью, неразрывно и навсегда связан с ним. Они принадлежали друг другу с
момента, когда Зак был зачат, и будут принадлежать всю жизнь.
Ник почувствовал, как спадает напряжение, и заглянул в
колыбель с трепетом, но без страха.
Какой маленький... — прошептал он благоговейно.
На самом деле Зак достаточно крупный для своего возраста, —
сухо проинформировала его Тесса.
Крупный?
Ребенок казался Нику невообразимо маленьким и хрупким, а в
спеленатом виде и вовсе походил на египетскую мумию. Видно было только личико —
с пропорциональными, правильными чертами и прижатыми к голове ушами, что, по
мнению Ника, было очень важно для мальчика. У него были черные волосенки и
густые длинные реснички. Ник сразу же решил, что обязательно научит сына всем
мальчишеским умениям, и тогда его даже при таком сочетании никто не осмелится
дразнить девчонкой.
Маленькая ямка в центре подбородка, точно такая же, как у
самого Ника, как магнитом притянула его палец. Какая мягкая, нежная кожа! Ник
не справился с желанием коснуться ее снова и снова, улыбнувшись недовольному
вздоху, который издал его сын, и мысленно сказал ему: «Привет, Зак. Это я, твой
папа».
Ребенок как будто услышал, поскольку запеленатый сверток
начал извиваться, пытаясь высвободиться, брови на маленьком личике удивленно
изогнулись, затем нахмурились, маленький ротик приоткрылся и издал
оглушительный крик.
