Вставший вслед за нами из‑за стола Элифан, нежно и как‑то даже целомудренно коснулся губами моей щеки на прощание и, разрывающаяся между любопытством и желанием остаться с любимым, я всё же шагнула в портал.
Огромный зал, в котором мы очутились поразил настолько, что даже грусть из‑за вынужденной разлуки с вновь обретённым мужем как‑то поблекла. Никакого излишнего света, даже наоборот — несколько мрачновато. Разбросанные в изобилии то тут, то там магические светильники не в силах в полной мере разогнать, царящую в огромном напоминающем природный грот помещении, тьму. Стены украшает крупная, но от того не лишённая очарования резьба по камню. Воздух сыроватый и довольно прохладный.
Ожидалось увидеть следы запустения, ведь владелец отсутствовал ни много, ни мало целых пятнадцать тысяч лет, что по человеческим меркам вообще немыслимо. А в том, что этот зал является частью принадлежащего отцу замка, сомнений почему‑то не возникло.
Оставив нас с мамой озираться по сторонам, глава семейства двинулся к видневшемуся вдали проходу, но замер на полпути.
— С возвращением, мой господин, — словно отовсюду послышался вызывающий дрожь во всём теле, жутко–скрипящий голос от звуков которого так и веяло потусторонним холодом.
— И тебе долгих, старый пень, — совершенно в несвойственной панибратской манере добродушно откликнулся отец, и мы с мамой не сговариваясь уставились на него.
Привидение, дух или кем там являлся обладателя голоса, только удовлетворённо хмыкнул в ответ, и тут же в зал вплыли штук… тридцать призрачных фигур. Кого среди них только не было: и эльфы, и люди, и те самые морские дриады, и даже один здоровенный, жутко мускулистый орк. Вся эта, явно умеющая частично материализоваться, процессия кинулась к отцу, в желании пощупать, убедиться, что это именно он. Зал наполнился приглушённым гомоном. Слова не разобрать, но по интонациям понятно: все они безумно рады видеть хозяина.
— Я передал ваше распоряжение подготовить комнаты, — вновь прозвучал отовсюду жутковатый голос «старого пня». — Они не поверили, но поручение выполнили. Вы не гневайтесь, господин, столько времени прошло.
— Да что уж там, — как‑то непривычно, неимоверно светло улыбается вечно суровый мужчина.
— Это она! — раздался откуда‑то из покрытой мраком части зала показавшийся знакомым голос, и интонация… словно меня в чём‑то уличили.
Призрачная ватага, мгновенно потеряв интерес к отцу, всем скопищем бросилась к нам. Я вмиг оказалась отделена от мамы. Со всех сторон вились взирающие со смесью ликования, надежды, интереса и даже восхищения десятки полупрозрачных лиц. Голова закружилась от этого безумного танца превратившихся в туманные тени существ. В какой‑то момент я не вынесла и… нет, в обморок падать не стала. Не могу же пропустить самое интересное? Но вот обратиться во вторую ипостась мне ничто не помешало. А она, как известно, ко многому относится по–философски.
Сквозь кутерьму призрачного хоровода, я тут же уловила испуганный взгляд матери и удивлённый отца, который тут же вопросил:
— Кто это? — и судя по обращённому в ту самую часть зала, откуда раздавался ранее уличивший меня в чём‑то голос, речь не обо мне.
Смотрю туда. Ну, интересно же! А там темно и ничегошеньки не видно! Да, да! Даже острое кошачье зрение не улавливает и намёка на чьё‑то присутствие. Но в тоже время помимо нескольких десятков пар, не спускаемых с меня глаз, ещё один явственно ощутимый исходил именно оттуда.
— Эта? — пренебрежительно отозвался «старый пень». — Пару недель назад прибилась к нам одна помешанная на пророчествах принцесска. Материализоваться не может. Её дух слишком далеко.
Отец щёлкнул пальцами и дальний конец зала ярко осветился десятками магических светильников, открывая взору прямо на глазах обретающую туманный облик абсолютно незнакомую призрачную фигуру. И вдруг она подёрнулась рябью меняя очертания, и я её узнала. Нет, конечно же призрачная грива волос не была огненной, и огромные глаза не поражали неимоверно яркой зеленью, но это была — Эльма.
В этот момент мне стало как‑то неуютно в своей меховой шубке. Ведь именно благодаря этой ведьме, я впервые в этой самой, пусть и весьма милой, но всё же шкуре и оказалась. Обратившись назад, вновь ощутила, вызванное так и не прекращающимся кружением духов, головокружение.
— Кто ты такая? — грозно осведомился отец, и фигурка Эльмы вмиг скукожилась, став значительно меньше, плечи призрака ссутулились.
Но всё же ей хватило смелости проигнорировать вопрос и озвучить то, что волновало куда больше, чем метающий взглядом фиолетовые молнии, разгневанный бог:
— Она, — ручка принцессы указала в мою сторону, и я ожидала вполне заслуженного обвинения в её убийстве, ан нет. — Она в силах вернуть духу изначальное физическое тело.
Призраки тут же прекратив свой безумный танец с надеждой воззрились на меня. Отец тоже несколько удивлённо взглянул.
Ну что тут сказать? Всё как есть, так и выложила:
— Пап, я не знаю, не пробовала, но… надеюсь Эльма права. Помнишь я говорила про подругу? Я очень надеялась, что смогу ей помочь…
Дальше говорить было бессмысленно, мой голос потонул в гомоне, откуда нет–нет, но доносилось: «И мне… и мне… и мне…» Голова закружилась с новой силой и я‑таки брякнулась в спасительный обморок…
— Я в раю? — открыв глаза выдохнула я.
Ну а что тут ещё подумать? Лежу как та принцесса в хрустальном гробу… нет, гроба, конечно же, не было. Но было неимоверно мягко, комфортно, тепло, а над головой преломляясь в едва различимых хрустальных гранях, играют бликами разбрасываемые обоими солнцами лучики, а за этим, напоминающим калейдоскоп чудом, простирается бесконечная небесная синева.
— Очнулась, маленькая, — послышался рядом знакомый голос.
Скашиваю глаза… «Мать моя! Кто ж меня с ней наедине‑то оставить додумался?» Откуда‑то из‑за очередных сверкающих солнечными бликами граней выплывает вполне такое материальное с виду привидение Эльмы. Если бы она не плыла по воздуху, абсолютно не шевеля при этом ногами, я бы точно подумала, что та живая. Ведь даже краски все проявились: и волосы пылают огнём и глаза сверкают зеленью.
— И всё же я умерла, — вздыхаю.
— Нет, малышка. Отец твой оказался очень мудрым и справедливым, — с нескрываемым уважением вещает это недопривидиние. — Оценил насколько ты нам нужна. Учёл, что я оказалась кузиной твоей матери и доверил… ну собственно тебя опекать. И с учётом пророчества, я даже не в обиде за свою смерть. Ты не представляешь, как осточертели чужие тела и как хочется вернуть своё, родное… а ещё! Катерина, у него здесь такая библиотека! Там столько пророчеств и…
— Кто о чём, а лысый о расчёске, — бурчу, а в испуге отпрянувший призрак, тут же ручкой проверяет наличие огненной копны на своей голове. — Это всего лишь поговорка в моём мире такая, — сжалившись над ведьмой поясняю.
