Вымешивая неподатливое тесто, Валери думала то об одном, то о другом. Мне незачем беспокоиться о Питере, решила она, потому что он, похоже, знает что-то такое, чего не знают прочие.
Валери догадывалась, что Питер мог бы открыть ей немало тайн, многое рассказать о мире. Наверное, он способен придавать форму разным вещам, подобно тому как в детстве вырезал фигурки святых из дерева. Но, напомнила себе Валери, он ведь явился сюда только на время косьбы… А ее семья никогда не позволит ей быть вместе с ним из-за его прошлого.
Валери всем своим весом налегла на тесто, без причины осерчав… А может, и не без причины — ее раздражало однообразие работы и то, что в такой прекрасный день она вынуждена оставаться дома. Накануне был последний день осени, сегодня — начало зимы. Утром Валери проснулась оттого, что замерзли оголившиеся ступни. Но ей это нравилось. А теперь она прислушивалась к голосам, звучавшим на улице, но не могла угадать, кому они принадлежат, пока не услыхала смех. Это был дерзкий и звонкий голос Розы. Валери напрягла слух: интересно, пришла ли вместе с Розой Люси? Старшая сестра куда лучше, чем Валери, управлялась с выпечкой и обычно не отказывалась помочь, закончив собственные дела. Но на этот раз Люси позволила себе отдохнуть, оставшись ночевать у Пруденс.
— Впрочем, не важно, — закончила свой рассказ Сьюзет, поняв наконец, что дочь ее не слушает. — Пожалуй, мы уже достаточно печенья приготовили. А твое тесто оставим на потом, — добавила она, посмотрев на непривлекательного вида кирпич, который получился у Валери.
Девушка мыслями вернулась к увиденному нынче ночью сну, пока Сьюзет заворачивала в мягкий белый лоскут десяток горячих овсяных печений и сыр. Валери могла бы даже сказать, каков вкус у этого сна: резкий и необычный, как тот лимон, который ей довелось попробовать на ярмарке.
— Валери, я отнесу мужчинам обед, а ты на кухне приберись и пол подмети обязательно. А потом, — добавила Сьюзет усталым тоном, — будь так добра, сходи за водой.
— Хорошо, схожу, — кивнула Валери, быть может, чересчур торопливо.
* * *
Валери стояла у колодца и выбирала веревку. И представляла, как дает Питеру напиться прохладной воды, как его глаза смотрят на нее поверх кружки… Воображая этот восхитительный процесс, Валери позволила своему телу расслабиться… и ее пальцы разжались. Ведро устремилось вниз, гремя о каменную стенку. Девушка ахнула и едва успела поймать конец веревки. А потом перевела дух и осторожно вытащила бадейку с водой наверх.
И зашагала в лес, туда, где стучали топоры и так сладко пахло свежей щепой.
Староста был не из тех, кто упустит возможность нанять опытных работников, раз уж они оказались в селе. Эти лесорубы свое дело знали туго, они работали как один и даже одеты были похоже. Только Питер выделялся среди них. Черную рубашку он снял, и его крепкий загорелый торс поворачивался с каждым сильным и метким ударом топора. Валери, прислонившись к дереву, залюбовалась. Было что-то греховное в том, чтобы видеть его вот таким… но в то же время и правильное. Ведь Валери уже казалось, что Питер принадлежит ей.
Валери обрадовалась, когда увидела, что остатки обеда, приготовленного ее матерью, валяются на земле. Сьюзет уже побывала здесь и ушла.
— Ох уж эти акации! Чистое наказание! — обратился Питер к старосте, показывая на колючие кусты. — Топором их не взять, схожу за пилой.
Он воткнул топор в лежавшее рядом бревно и отошел за пилой.
Валери бросилась к оставленному без присмотра топору, схватила его и спряталась за деревом.
Ближайший дровосек остановился на миг, занеся топор над плечом, и покосился на Валери. Потом улыбнулся и прижал палец к губам, обещая помалкивать.
Валери тоже улыбнулась. Но тут заметила, что кое-кто не слишком усердствует в работе. А именно Сезар, расположившийся под деревом с бутылкой в руке. Глаза у него были совсем пустыми. Он не глядя зачерпывал ложкой овощное рагу из миски и частенько промахивался.
Валери привычно отвела взгляд. Опять ее отец в стельку пьян и совершенно бесполезен. Но он же был отличным дровосеком и охотником, сильным и честным… Был. А теперь он причина великой гордости Валери и великого стыда. Эти чувства одновременно и такие похожие, и такие разные…
Ожидание затягивалось — и что же могло так задержать Питера? Наконец он вернулся и сразу посмотрел в ту сторону, где пряталась Валери. Кровь в ее венах побежала быстрее. Она могла бы с уверенностью сказать, что Питер рад ее приходу, но когда он приблизился, она увидела хмуро сдвинутые брови. Парень не спешил поздороваться с ней.
Что-то не так. Не мог же он рассердиться за спрятанный топор… Это было бы совсем не похоже на Питера.
Он повернулся и пошел в густые кусты, где никто бы не смог его увидеть. Валери выскочила из своего укрытия и побежала за юношей. В холодном воздухе его густые волосы так пересохли, что почти не соприкасались между собой, и Валери подумалось: она могла бы пересчитать все до одного…
— Питер…
Он заставил девушку замолчать, прижав палец к ее губам. Валери не поняла выражения его лица и даже возмутилась слегка; не очень-то ей по нраву покорность. Но в тот момент она была слишком счастлива, просто таяла рядом с Питером, и потому сразу же забыла про свою обиду.
— Почему ты такой грустный?
Валери уловила в своем голосе кокетство. Но причиной его была радость; сердце девушки как будто собиралось расцвести.
— Верни топор.
— А что ты мне за это дашь?
Питер шагнул к ней, но она отступила к сосне. Он подошел очень близко, но не коснулся Валери. Но слишком уж серьезным было выражение его лица, чтобы продолжать игру. Девушка сдалась и возвратила топор, попутно скользнув пальцами по теплому мужскому телу.
— Валери… — Теперь он стал грустен. — Тебе не сказали, я вижу.
— Ты о чем?
Валери улыбнулась. Когда Питер тревожился, он становился еще красивее. Девушка подумала, что и она, наверное, пребывала бы в постоянной тревоге, если бы считала себя изгнанницей, отверженной.
— Не сказали чего? — нетерпеливо переспросила она.
— Недавно я слышал разговор твоих родителей. — Питер коснулся пальцем прорехи на шве ее голубого платья.
— И?.. — быстро произнесла Валери, натягивая разорванную ткань на плечо.
Она никогда не проявляла особой заботы о своей одежде.
— Валери, Валери… — Питер уже понимал, что должен ей все сказать. И придвинулся чуть ближе. — Тебя отдают замуж.
Его рука опустилась. Валери напряженно смотрела прямо перед собой и видела загорелую кожу Питера.
— За Генри Лазара. — Ему нелегко было произнести это имя.
Валери показалось, что в ее желудок упала скомканная мокрая тряпка.
— Нет, — пробормотала она, не желая верить. — Нет, нет! — повторила она, все так же глядя на его грудь.
