— Ты очень об этом пожалеешь.
И в следующую секунду уже исчез с площади.
Генри молча поднялся на ноги, и Валери мгновение-другое разочарованно смотрела на него, а потом повернулась и побежала за Питером.
* * *
Девушка увидела его в глубине темного переулка. Здесь лишь приглушенно слышался праздничный шум.
Питер ждал, прислонившись к стене и тяжело дыша; в его глазах сверкала ярость.
— Оставь меня в покое.
Но Валери чувствовала себя слишком сильной, чтобы обращать внимание на такие слова. Никто не смеет ей указывать!
— У тебя кровь. — Она нежно коснулась его века.
— Ну и что? — огрызнулся Питер, грубо отталкивая ее руку. — Боже, Валери! Да что с тобой происходит? Что я должен сделать, чтобы ты прекратила?
Хотя Валери совсем недавно клялась себе, что забудет этого парня, ее тело противилось такому решению. Она чувствовала, как недавно выпитое спиртное несется по ее венам, рождая целый поток совершенно новых ощущений.
— Питер, — тихо заговорила она и увидела боль в его глазах, — я люблю тебя.
И, сказав это, Валери вдруг почувствовала себя свободной. Рядом с Питером она как будто обнажалась. А может, это он избавлял ее от ненужной скорлупы.
Питер не знал, что и сказать. Его глаза вспыхнули ярким светом. И Валери успела увидеть этот свет, прежде чем парень отвернулся. Он судорожно вздохнул.
— И все же… что это вы там выделывали с Розой? — сердито спросила она, и в этом вопросе звучал особый смысл.
Питер снова помрачнел. Он повернулся к Валери спиной, сделал несколько шагов в глубь переулка и неживым голосом ответил:
— Она совсем не должна мне нравиться, если я хочу получить от нее кое-что.
— Я тебе не верю, — покачала головой Валери, догоняя его и заглядывая в лицо. Питер снова отвернулся. — Ты лжешь.
Валери отчаянно хотелось прикоснуться к нему, ощутить биение его сердца, понять, что скрывается в его душе, увидеть своего, настоящего Питера. И прежде чем парень успел ее остановить, она быстро обняла его сзади и положила ладони ему на грудь.
— У тебя сердце так быстро бьется… Я знаю, ты чувствуешь то же, что и я.
Но он высвободился из рук девушки и, полуобернувшись, схватил ее за запястье, на котором был выкованный Генри браслет. Валери и не думала, что Питер его заметил.
— Ты ведь знаешь, я не смогу подарить тебе что-нибудь подобное. Ни сейчас, ни потом.
— Думаешь, меня интересуют его деньги?
— Валери, — пробормотал Питер, давая ей еще одну возможность отступить, — я тебе не подхожу.
— Это почему же?
Он наконец повернулся к ней лицом, осмелившись поверить, и Валери вдруг поняла, что целует его в мягкие теплые губы, крепко и с наслаждением. Питер еще некоторое время колебался, пытаясь сдержать обещание, данное ее матери, но Валери вскинула руки, ее пальцы запутались в его волосах, и он больше не в силах был сопротивляться. Он обхватил Валери дрожащими руками. Он едва держался, как дерево с почти перерубленным стволом. И поцелуй стал как последний удар топора, и Питер пал.
Их дыхание слилось. Он гладил огрубевшими от тяжелой работы пальцами нежные щеки Валери.
— Я так долго мечтал о тебе…
Его руки скользнули по ее шелковистым волосам.
И вдруг Валери ощутила на себе тот самый взгляд, который она чувствовала на площади: пристальный, тяжелый, как будто даже неживой. И услышала шевеление у входа в переулок. Только на этот раз там не было кабаньей головы с глазами-виноградинами.
— Питер… ты слышал?
Но он не ответил. Он подхватил Валери на руки и понес в амбар, потом вверх по винтовой лестнице, наконец прислонил к дощатой стене — и Валери забыла обо всем на свете.
— Ну как? — с трудом выговорил Питер.
Валери не смогла ни звука произнести в ответ. Она слишком остро ощущала прижимавшееся к ней тело Питера, его пальцы искали шнуровку платья. Питер теребил тесемки, пока они не распустились.
Щеки его были колючими, ладони — не мягкими…
— Питер…
Руки Валери блуждали по его телу и наконец легли на бедра. Парень и девушка были рядом, их тела стремились друг к другу… Валери хотелось навсегда слиться с Питером в единое целое, ощутить, как он входит в нее… Одежда вдруг показалась обоим враждебной преградой…
Питер уложил девушку на солому, которой в амбаре хватало. Валери посмотрела вверх, на скрывавшийся в сумраке высокий потолок, и у нее закружилась голова. Как будто она вдруг очутилась в лесу и глядит, запрокинув голову, на исполинские сосны…
Питер, прижимаясь лицом к ее шее, дышал тяжело, неровно. Удары его сердца отдавались в Валери, заставляя ее собственную кровь бежать все быстрее и быстрее. Временами девушка даже переставала дышать.
Питер распахнул блузку, выдернув ее нижний край из-под пояса юбки. Его шершавые пальцы исследовали кожу Валери, а потом скользнули под юбку и устремились к новой цели… Вот это уже слишком, вдруг осознала Валери. Она задохнулась, думая, что должна остановить все это и уйти… Она оказалась не готовой к бешеной силе его желания… И тут внизу раздались какие-то звуки.
Валери и Питер резко отодвинулись друг от друга.
— Быстро! — шепнул Питер, рывком поднимая Валери на ноги и подталкивая к столбу, подпиравшему крышу, чтобы тот, кто вошел в амбар, смог бы увидеть одного только парня.
— Питер! — позвал кто-то.
Питер посмотрел вниз. Двое дровосеков грузили на тачку бочонок.
— Питер, ты не мог бы нам помочь?
Он бросил на Валери отчаянный взгляд. Девушка дала знак подойти ближе. Питер наклонился, делая вид, что вытряхивает камешек из сапога, и Валери едва слышно прошептала:
— Я хочу только одного: провести всю жизнь с тобой.
И, притянув Питера к себе, осыпала его жадными, жаркими поцелуями. Он выпрямился, погладил ее по пылающей щеке и сбежал вниз.
Валери осталась стоять, прислонившись к столбу, — она все еще чувствовала на своей коже прикосновения Питера. Это ощущение заполнило ее всю, и хотелось, чтобы так было вечно.
Но тут снова показалось, что на нее кто-то смотрит. Она инстинктивно подняла голову. Ворона, сидевшая за окном, таращила на нее глаза-бусины; поймав взгляд Валери, птица расправила крылья и взмыла в воздух.
* * *
Генри Лазар, затаившийся внизу, понял, что от Валери не укрылось его присутствие. Кузнеца объял жар, как будто над головой опрокинули котел с кипятком. Он наблюдал за влюбленной парочкой и ужасался, захваченный скверным, скандальным, но таким прекрасным зрелищем…
Генри еще несколько мгновений простоял на месте, скрипя зубами и играя желваками, а потом крадучись ушел прочь.
