Мне пришло на ум, что именно это ему и нужно, но решила, что не стоит произносить этого вслух, пусть эта мысль сама по себе, без моих подсказок, родится в его голове.
— Что значит «обо всем»?
— О работе, о доме, который мы собираемся купить, о планах Элизы насчет свадьбы, о моем будущем.
О планах Элизы, а не о наших планах. Интересно!..
— И ты нашел ответы? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал нейтрально.
— Ничего неопровержимого, — признался он.
— Ну, еще не вечер, времени еще много впереди, — я пожала плечами.
— И не напоминай! — Элиот широко улыбнулся, а потом резко сказал: — Итак, Джоэл. Вы с ним…
— Что? — Я бросила на Элиота самый смущенный взгляд.
— Да ладно тебе, вы ночевали в одном номере, i оба были довольно-таки пьяны…
— Я не могу понять, на что ты намекаешь! — подтрунила я над Элиотом.
Я никогда не лгала ему, так что мне стоит просто оставить вопрос открытым, пусть сам домысливает, что хочет.
— Раньше ты мне всегда все рассказывала, — недовольно буркнул Элиот.
— Это тот мужчина, с которым ты хотел бы меня видеть? — я поменяла тему, желая продолжить в несколько ином русле, но все же чтобы беседа вращалась вокруг Джоэла.
Элиот состроил гримасу:
— Он коварный мужик!
— Просто из любопытства — какой мужчина, по-твоему, мне бы подошел?
Мы уже сто лет не говорили по душам. Оберн успел сделать несколько шагов, пока Элиот собирался ответить.
— Я не знаю. Кто-то очаровательный, с кем можно поразвлечься, чтобы он был достаточно уверен в себе и имел определенный жизненный опыт.
— Но это не все, что мне нужно, — возразила я, пригибаясь, чтобы уберечься от низко растущей ветки.
— А что тогда?
— Мне нужен кто-то милый и веселый, кто действительно понимал бы меня, — выпалила я. — Чтобы он не пускал пыль в глаза, не врал, не пытался соперничать со мной, не принижал меня.
Я вспомнила всех моих бывших любовников.
— Чтобы он был мне лучшим другом, — я сглотнула. — Но этот список ничего не значит. Я встречала людей, которые казались просто замечательными, но у нас с ними ничего не получалось.
— А ты хотела, чтобы что-то получилось? — спросил Элиот.
— Но это ведь совершенно отличается от простой похоти, правда? Есть люди, из-за которых твое сердце просто бьется быстрее. Люди, которые влияют на тебя каким-то волшебным образом. Не так, как остальные.
— Да… Непохоже на то, что у нас с Элизой, — признался Элиот. — Что-то было еще, кроме того, что она оказала мне такую моральную поддержку после смерти родителей. Так что мы решили попробовать. Чтобы все было по-взрослому.
Элиот нахмурился.
Любовь по-взрослому? Правда ведь, звучит привлекательно?
— А как она ощущается? — спросила я.
— Очень надежная. Другая. Более неоднозначная и сложная. Это не то чувство, которое, я предполагал, следует испытывать к будущей жене, но ведь сомнения есть всегда, правда?
— Допустим.
— Ты так не думаешь?
— Может, это полезнее для здоровья. Если нет сомнений, то нет и причин для промедления, и твое сердце просто выскакивает из груди, словно на пружинке, и бьется в бешеном темпе, как ему самому хочется.
— Звучит фантастически. Я что-то упускаю?
Я улыбнулась, надеюсь, загадочно.
— Ну и что ты думаешь по поводу Джоэла?
— Я не знаю. Может, мне и стоит попробовать, — я отважилась сделать еще один шаг. — Я имею в виду, знаешь ли ты кого-то, кто может предложить мне что-то лучше?
Элиот посмотрел на меня так, словно внутри себя он борется, по крайней мере, с аллигатором.
Желая, чтобы он переваривал сказанное мной подольше, я легонько пришпорила свою Эмбер, чтобы она перешла на рысь: «Скачи, моя лошадка, в лагерь имени Джулиана Клари!»
21
Снаружи падал снег, как бесконечный поток конфетти, а внутри я и Элиот возлежали рядом с камином, заваленные подушками так, что нас едва можно рассмотреть. Его нога покоилась на моей, а рука иногда падала со спинки кровати, и он перебирал пальцами мои волосы. Я вновь и вновь слышала, как мой внутренний голос твердил: «Я так счастлива! Я так счастлива!» А мое сердце сбросило свою защитную оболочку, чтобы погреться в свете языков пламени.
Зная, что это наша последняя ночь вместе, я хотела поговорить, но чувство умиротворенности оказалось сильнее меня. Я не хотела слышать собственный голос, слушать, как я притворяюсь, что мне все равно, или разыгрывать из себя соблазнительницу. Я просто хотела наслаждаться этим прекрасным сочетанием комфорта и эмоционального подъема.
Хотя было уже за полночь, но свадебная вечеринка была в самом разгаре, вокруг нас царила суматоха. Джоэл так и продолжал танцевать с девушками и женщинами старше семнадцати, которые, кажется, рассматривали его как последнюю возможность подцепить кого-то молодого и красивого, с упругим телом. С другой стороны, Элиот привлек внимание всех маленьких дам младше семи (слава богу, их уже отправили спать). Им понравился смешной акцент Элиота и еще более смешная прическа. Чтобы удовлетворить потребность детишек в постоянных разговорах. Элиот прочитал им лекцию на тему «Памятники материальной культуры индейцев племени эванчи», так как луки и стрелы, горшки для промывания золота, заплечные сумки для ношения малышей висели на стенах, при этом он выуживал из них самих все имеющиеся знания по истории.
А я испытала огромный кайф, когда одна маленькая девочка по имени Мэдди сказала мне, что я похожа на «хорошенькую черноволосую леди» из фильма «Мумия». Так что я, изобразив акцент, сообщила ей, что я только сегодня вернулась из Края Пирамид и пью столько вина, поскольку на самом деле это секретный эликсир, который поддерживает во мне жизнь.
— А ты замужем за Элиотом? — спросила она, пока мы стояли в очереди в буфет.
Я была не совсем трезва и ответила, что мне этого хотелось бы, но Элиот собирается взять в жены другую леди.
— Зачем? — поинтересовалась малышка.
Я сказала, что вопрос очень интересный, особенно учитывая мои подозрения, что Элиза в прошлой жизни была жуком-скарабеем. Потом я вспомнила, что у детей есть привычка повторять все, что им скажут, так что я повернулась к Мэдди, чтобы взять свои слова обратно. Но она уже была около Элиота. Я подскочила как раз вовремя, чтобы услышать, как она спрашивает:
— Почему ты женишься на другой женщине?
О господи.
Элиот был бы меньше поражен, если бы этот вопрос задала креветка, лежащая на его тарелке:
— Что, прости?
