— Я очень хотела, чтобы мои родители поехали со мной посмотреть соревнования: я ведь собираюсь учиться в этом университете, — продолжала ничего не замечающая Санди. — Но им всегда некогда. И я не могу поговорить с моим отцом так, как говорила только что с вами, Джереми. — Она промокнула глаза уголком салфетки. — Извините меня за минутную слабость.
Санди встала и отправилась в дамскую комнату, а Мейбел склонилась над столом и, чтобы ее не услышали за соседним столиком, тихо сказала:
— Я рада, что у нас появилась возможность поговорить. Полагаю, после ужина тебе следует вернуться в гостиницу.
— В гостиницу? При том, что в городе Лорин? Не смеши.
— Но ты ведь слышал: у нее встреча с деловым партнером.
— Ты всерьез думаешь, что именно поэтому она здесь?
— Нет, — сказала Мейбел и уловила неприязненную нотку, проскользнувшую в ее голосе: то ли ее раздражала эта навязчивая брюнетка, то ли Джереми, который, похоже, никак не мог или не хотел справиться с ситуацией. — Тогда мы с Санди могли бы устроиться в какой-нибудь гостинице, но…
— И этого тоже не стоит делать. По той же самой причине. Если Лорин не дай Бог увидит тебя в гостинице, мы погибли.
— Знаешь, Джереми, — заметила Мейбел, подцепив на вилку оливку, фаршированную лимоном, — я думаю, что до сих пор мы все делали неправильно. Если ты хотел иметь какое-то животное, тебе следовало взять питбуля. Тогда бы Лорин не рискнула бы войти в дом, и наше жаркое не пострадало бы.
— Животное не виновато.
Мейбел фыркнула.
— Единственное, на что у этой псины хватило храбрости, атаковать сковороду с мясом.
— Ну, твоя любимица просто использовала свой шанс. Но, если говорить о Лорин, даже питбуль от страха поджал бы хвост.
— Она похожа на пушистый шарик.
— Это и делает ее опасной, — снисходительно пояснил Джереми. — Все так и думают, что она мягкая и пушистая.
— Джереми Стейтон! — раздался вдруг возглас. — Глазам своим не верю! Мы не виделись с тех пор, как ты покинул Свонлейн.
Свонлейн. Сколько лет Мейбел не слышала этого слова!
— Приблизительно в это время ты окончил университет. Помнишь меня? Я — Том Хэмилтон. Слышал, ты здорово вырвался вперед.
Джереми встал.
— Привет, Том. Мейбел ты, конечно, знаешь?
— Я — та причина, по которой он оставил Свонлейн, — напомнила Мейбел, протягивая Тому руку.
— Еще бы, черт возьми! — воскликнул Том. — Ведь это я, можно сказать, свел вас.
Говоря это, Том даже не смотрел на Мейбел: все его внимание было сосредоточено на Джереми.
— Послушай, тебе не кажется, что ты вроде как обязан мне за эту услугу? Как я понимаю, ты продаешь свою компанию…
— Слухи разлетаются быстро, — заметил Джереми.
— Вот я и подумал: а не прикупить ли мне немного акций?..
— Ты хочешь приобрести несколько акций, чтобы потом с выгодой их продать?
— Да это делается сплошь и рядом, — сдержанно отозвался Том.
— Я думаю, если это компания открытого типа. А моя компания — частная. Она не располагает акциями для продажи на сторону.
Том явно обиделся.
— Компания принадлежит тебе. Ты всегда мог бы найти возможность отрезать от нее кусочек, если бы захотел.
Мейбел оставалось только надеяться, что этот неприятный разговор закончится до возвращения Санди: ей не хотелось, чтобы девочка потеряла уважение к Джереми.
Джереми вытащил из бумажника визитку и протянул Тому.
— Здесь мой номер телефона. Позвони мне на следующей неделе в офис.
Пальцы Тома крепко ухватили визитку.
— Спасибо, приятель. Не сомневайся, я позвоню! — И он поспешно удалился, чуть не сбив с ног Санди, подходившую к столу.
Мейбел задумчиво посмотрела на Джереми.
— Тебя ведь не будет в офисе на следующей неделе.
— О, заранее никогда не знаешь, — рассеянно отозвался он. — Возможно, я и буду.
— Но ведь ты не собираешься заключать с Томом никаких сделок, не так ли? Ты ему ничем не обязан.
Широкая усмешка появилась на лице Джереми.
— Ты же слышала. Я обязан ему тем, что он свел нас.
Мейбел тяжело вздохнула.
— Наверное, мне следовало предупредить беднягу, что у тебя совсем другое мнение по этому поводу.
Надутый, матрас занял всю комнату, пришлось сдвинуть мебель к самой стене. И все же один край его заходил под маленький столик и упирался в кухонную дверь. Мейбел взирала на эту картину с полной покорностью судьбе.
— Ну что ж, на сегодня с утолением голода покончено, — подвел итог Джереми. — Потому что пройти в кухню можно, только наступив на Санди. Есть, правда, и другие варианты: передняя дверь, задняя дверь или ванная.
На самом деле все было не так плохо, но Мейбел поняла, что Джереми имел в виду: имея под боком спящую девочку, они не могли двигаться свободно и по существу были заперты в спальне Мейбел.
— Хочешь не хочешь, но это наводит на воспоминания, — весело сказал Джереми. — Квартирка, в которой мы жили, была не больше этой кровати. Кстати, зачем тебе нужна кровать королевских размеров?
— Она вовсе не королевских размеров, она только кажется большой, потому что комната слишком маленькая.
Джереми сбросил ботинки и улегся поверх покрывала.
— Ты права, — заявил он. — Я даже не могу вытянуться во весь рост.
— Эй, это же ручная работа, дорогая вещь! Откинь покрывало, не лежи на нем.
— Милая, я не смею надеяться, что ты пригласишь меня под свое одеяло, но, если ты действительно хочешь…
— Я действительно хочу выбросить тебя в окно. Или выдать тебе одеяло и отправить спать на пол.
— Нет, так, пожалуй, не уснешь. — Джереми медленно поднялся с кровати.
— Конечно, не уснешь, — согласилась с ним Мейбел.
Она стянула свое любимое покрывало — настоящее произведение искусства, сотворенное из доброй сотни цветных лоскутков, — и аккуратно повесила его на спинку единственного в комнате стула. Затем уселась на край кровати, подложив под спину подушку.
— Кажется, на эту ночь мы прикованы друг к другу, — раздраженно сказала Мейбел. — Пожалуйста, наслаждайся телевизором, — предложила она и, желая продемонстрировать, что и не хочет делить с ним даже досуг, взяла в руки книгу.
Джереми растянулся на кровати и включил маленький телевизор, вознесенный на хрупкую полочку в изножье кровати.
— Ты забыла купить телескоп, — проворчал он.
Мейбел притворилась, что не слышит его. И не видит. Что было очень нелегко, так как если стоя Джереми занимал всю ее гостиную, то, растянувшись на кровати, он занял, похоже, каждый дюйм ее жизни.
