— Думаю, такие вещи требуют времени, — заметила она. — Однако, Хорас, кажется, я злоупотребляю вашим вниманием. Оно требуется и другим гостям.
И вдруг Мейбел почувствовала какое-то тревожное волнение, волосы у нее на затылке как будто шевельнулись, в зале, казалось, повеяло прохладой. Очень странно, подумала Мейбел, совсем как в тот вечер, когда в зале неожиданно появился Джереми.
Она оглянулась, и на мгновение ей показалось, что время пошло вспять. Под арочным сводом стоял Джереми.
Мейбел отвернулась и, подойдя к Джулии, затеяла с ней оживленный разговор ни о чем. Мейбел сказала себе, что сейчас на ней не лежат обязанности хозяйки вечера. Ей не нужно встречать и приветствовать Джереми. Ей можно даже не знать о его присутствии.
Но вот только… почему он здесь?
— Насколько я помню, Джулия, — с улыбкой сказала Мейбел, — вы дали слово больше не связываться с олимпиадами. Неужели опять передумали?
Однако казалось, та не услышала вопроса. Она смотрела через плечо Мейбел и кому-то приветливо улыбалась, поэтому Мейбел в общем-то не удивилась, когда рядом с ними появился Джереми.
— Здравствуйте, Джулия. Мейбел, можно тебя на минутку?
На несколько секунд Мейбел закрыла глаза и, взяв себя в руки, с улыбкой повернулась к Джереми.
— О, а я и не знала, что ты тоже приглашен на сегодняшнюю вечеринку.
— Я полагал, что найду тебя здесь, вот и пришел, — пояснил он.
— Думаю, что Хорас возражать не будет.
— Не знаю, не уверен, — усомнился Джереми. — Впрочем, это неважно. У меня для тебя кое-что есть.
Из внутреннего кармана пиджака он достал конверт и протянул его Мейбел.
Свидетельство о разводе! — пронеслось в голове Мейбел. То, о чем я больше всего мечтаю, как сказала я ему когда-то.
Но это невозможно, тут же возразила она себе. Джереми не мог развестись со мной, не поставив меня в известность.
Мейбел открыла конверт и вытащила небольшой плотный листок бумаги. Чек на ее имя. Сумма — семь миллионов австралийских долларов.
Ей захотелось расплакаться. Нет, выругаться. Но больше всего ей хотелось разорвать эту бумажку и швырнуть Джереми в лицо.
— Я ведь сказала тебе, что ты не должен этого делать, — сдержанно проговорила она, но голос ее дрогнул.
— Да, я помню. Но деньги твои, Мейбел. Делай с ними что хочешь.
Она вскинула голову. Ее глаза набухли слезами.
— Только, пожалуйста, не делай мне одолжения, не говори, что я их заработала.
— Я и не собираюсь оскорблять тебя.
Джереми провел пальцем по ее губам, повернулся и через мгновение исчез. Как будто его здесь и не было.
К Мейбел подошел Хорас. На лице его было написано недоумение.
— Я отвернулся только на минутку… Что случилось, Мейбел? Почему Джереми ушел так неожиданно?
Мейбел открыла сумочку и нарочито небрежным движением сунула в нее конверт.
Джереми, конечно, думает, что она построит Культурный центр. Возможно, он даже подумал, что, как только он скроется из виду, она победоносно помашет чеком перед носом Хораса.
Нет, сегодня она этого не сделает. Сегодня ей просто не вынести восторженного бормотания, благодарственных всхлипов, охов и ахов, в которых зашелся бы Хорас, вручи она ему чек. К тому же Мейбел была уверена — ему никогда не пришло бы в голову отдать должное скромности Джереми, с такой ловкостью уклонившегося от лучей прожекторов. Так же, как не пришло бы в голову позволить самой Мейбел распорядиться щедрым даром. Нет, пусть Хорас будет доволен, когда завтра она сама объявит, что у университета скоро появится новый Культурный центр.
Может быть, завтра она почувствует себя счастливой, имея на руках этот чек. Может быть, завтра она забудет, что Джереми так хотелось избежать личного разговора с ней, что он предпочел вручить свой дар в присутствии Хораса и многочисленной толпы.
Мейбел едва ли не первой покинула Круксбери-Хилл. Она не стала ловить такси, и пошла домой пешком, надеясь, что прогулка поможет ей сегодня уснуть.
Жара спала. Легкий ветерок ласково гладил Мейбел по лицу, приятно резвился в волосах, словно пытался отвлечь ее от грустных мыслей. Мейбел почти миновала одинокую машину, приткнувшуюся у разросшегося эвкалипта, когда вдруг осознала, что это — серебристая «тойота».
Дверца машины открылась. Как и тогда. На какую-то долю секунды у Мейбел в голове мелькнула шальная мысль: надо бежать. Но здравый смысл взял верх. Вряд ли ей удастся опередить Джереми, и — что еще хуже — вдруг он даже не попытается догнать ее? Ничего унизительнее быть не может.
Мейбел повернулась к машине.
— Передумал насчет чека?
— А разве не поздно? — поинтересовался он.
Она не ответила.
— Чего же ты тогда хочешь, Джереми?
— Поговорить с тобой.
— Забавно. А мне показалось, тебе не терпелось как можно быстрее сбежать из Круксберри-Хилл.
— Судя по твоему виду, ты должна была, вот-вот взорваться. Мне не хотелось попадать под осколки.
Мейбел пожала плечами.
— А почему я должна была взорваться? Семь миллионов долларов совсем не то, что может вызвать раздражение. Мне показалось, ты просто испугался, что я брошусь тебе на шею.
— Я решил отдать чек на виду у общественности, чтобы Хорас не мог присвоить себе твои лавры.
Неожиданно Мейбел почувствовала жуткую усталость.
— Мы не договаривались о семи миллионах, Джереми. Должно быть, Лорин согласилась на все твои условия, если ты проявляешь такую щедрость.
— Да нет, фактически она совсем с ними не согласилась.
— Но деньги… — Мейбел сунула руку в сумочку, чтобы убедиться, что предмет обсуждения по-прежнему на месте. — Неужели ты уступил? Я знаю, ты говорил, что сделка с Лорин заслуживает некоторой личной жертвы, но мне не верится, что ты после всего этого согласился на нее работать. — Она попыталась рассмеяться. — Я подумала, что проведенная со мной ночь — достаточная жертва с твоей стороны.
Мейбел начала дрожать, словно легкий ветерок вдруг превратился в холодный ветер. Это не укрылось от глаз Джереми.
— Ты замерзла, — сказал он. — Садись, я тебя подвезу.
Его слова прозвучали как приказ, и Мейбел повиновалась.
Джереми запустил мотор.
— Так ты думаешь, ночь, проведенную с тобой, я считаю жертвой?
— А разве нет? Одна ночь со мной — и ты соглашаешься на все условия Лорин. Это о чем-нибудь да говорит. О том, например, насколько ты был потрясен.
— Я не согласился с условиями Лорин.
— Но… откуда же тогда деньги?
