Мэтт ухмыльнулся и потерся о щеку Брук. Его горячее дыхание обожгло, мягкие губы пощекотали кожу. Девушка напряглась. Но про себя решила не поддаваться его провокациям. Если получится, конечно.
Она пожала плечами. Определенно, этот спектакль следует прекратить. И лучше всего прямо сейчас!
— Это правда, — согласился Мэтт, — нет ничего лучше примирения. Верно, милая?
— Мэтт… — предостерегла его девушка, пытаясь увернуться от нежных ласк, будоражащих кровь.
— Ох, — объявила умирающим голосом Элиза. Не знаю, как я буду жить, если вы отмените свадьбу.
Чуть не плача, Брук смотрела на все еще жениха. «Ну, пожалуйста, — мысленно молила она, только не это. Мы должны расстаться!»
— Не волнуйся, — успокоил Элизу внук. Для Брук его слова были так же приятны и успокоительны, как атомный взрыв на соседней улице. Рассвирепев, она пнула его под столом. Может, только пинки оказывают положительное влияние на этого пария?
В ответ Мэтт взял ее руку и нежно пожал.
Что он задумал? Неужели будет тянуть до дня бракосочетания? Брук почувствовала, как ее уже мутит от волнения. И самое отвратительное заключается в том, что она сама не знает, чего хочет.
Да провались все пропадом! Я хочу свободы. Или нет ?..
— Я не знаю, как ты… — начала она, окончательно и бесповоротно решив покончить со враньем, но…
— И я никогда не был так счастлив, — поспешил перебить ее Мэтт, наградив жарким поцелуем.
Гадкий тип! Он совсем не помогает. Мало того, что она и так сама не своя из-за близости его тела, этот пакостник еще больше усугубляет ситуацию.
Изловчась, Брук что было сил двинула его каблуком.
— 0-о-ох! — завопил Мэтт. — Ox, — уже спокойней повторил он, все еще морщась от боли, — мы просто не можем столько ждать. Я чувствую, нет, я просто уверен, что мы должны пожениться немедленно.
— Вот это разумно, — с облегчением вздохнула милая старушка и откинулась на спинку стула.
Брук яростно комкала лежащую у нее на коленях льняную салфетку, вязала из нее узлы, представляя ее на шее у коварного Мэтта. Что он за околесицу песет? Нужно заткнуть его поцелуем.
Нет. Это она неверно думает. Не нужно поцелуев.
Хотя им придется поцеловаться еще разок. Уж она-то поцелует… Научит хорошим манерам…Отобьет всякую охоту валять с ней дурака.
Жутко ныла нога. Интересно, что о себе думает эта девица?! Он что, родную бабушку должен до сердечного приступа довести, да?
Да и обед затянулся, невыносимо раздражая Мэтта. Больше всего на свете ему хотелось остаться наедине с Брук, прикасаться к ее нежной коже, целовать мягкие губы, ласкать тонкую шею. Он едва не застонал, думая о ее стройном теле. Что происходит? Он ведет себя так, будто и в самом деле хочет удержать возле себя эту вздорную девицу.
Неужели хочет? Наверное, обед был не очень…
Когда подали основное блюдо и дамы рассеянно ковырялись в креветках, Мэтт, подобно бойскауту, старался держаться от Брук на некотором расстоянии. А это было невероятно сложно. Пытаясь воткнуть вилку в бифштекс, он непременно дотрагивался до локтя Брук. Ее бедро постоянно находилось в опасной близости от его. Разумеется, ненамеренно.
Слава богу, обед закончился.
Ой, нет. Бабуля возжелала десерт.
Заказав любимые ею кофе и мороженое, Элиза извинилась и отправилась пудрить носик. Мэтт остался наедине с фальшивой невестой и, возможно, будущей тещей. Прекрасная возможность.
— У вас и правда все в порядке? — спросила Фелиция, проницательно глядя на молодых людей.
Давай, Каттер!
— Скажу вам правду, — начал Мэтт, пряча под стул израненные конечности, — у нас сейчас трудный период.
— Конечно, трудный, — приподняла брови Фелиция. — вам же нужно проверить свои чувства.
— Я думаю, вы меня поймете, — глубокомысленно кивал головой Мэтт, — но у Брук очень непростой характер.
— Что?! — завопила Брук, подпрыгнув на стуле. Ничего подобного.
Привычным движением она ткнула Мэтта локтем под ребра.
— Да, — не стала спорить Фелиция, постукивая акриловыми ногтями по поверхности стола, и внезапно наябедничала:
— Она никогда не умела играть с другими детьми.
— Не правда!
Мэтт расплылся в довольной улыбке. Кажется, это обещает быть забавным.
— Очень сложно поддерживать хорошие отношения, — плакался он, — когда другая сторона никак не хочет идти на компромисс.
— Подожди минутку… — ощетинилась Брук, уже готовая в драке защищать собственные интересы.
— Ну, милая, это же чистая правда, — перебил Мэтт, заметив в ее лице надвигающуюся грозу. Разогнать бы эти тучи поцелуями… — Я счастлив, что мы смогли угодить тебе с кольцом, — одновременно борясь со смехом и желанием, продолжал он. Уверяю, я буду выполнять каждое твое желание. Мэтт подмигнул Фелиции, жадно ловившей каждое его слово. — А во время медового месяца… Думаю, поедем в Грецию. Хотя, по правде сказать, с тобой я готов ехать хоть в Антарктиду.
— Как романтично, — вздохнула Фелиция. — Греция! Я ездила туда — дай бог памяти — в свой четвертый медовый месяц.
Брук почувствовала, как ее глаза медленно вылезают из орбит и она становится похожей на глубоководного краба. Салфетка под столом уже была изодрана в клочья.
— Мэтт, есть какие-то проблемы?
Мэтт тянул время и сосредоточенно возил ложкой по тарелке.
— Все в порядке, — наседала Фелиция, — нам можно сказать. Не хочется, чтобы вы чувствовали себя загнанным в угол.
Другими словами, Фелиция заставит дочь искать компромиссы? Интересно…
Он тяжело вздохнул.
— На самом деле ничего не могу сказать. Но хотелось бы вдвоем решить, где мы будем жить по окончании медового месяца.
Мэтт посмотрел па «фиктивную» тещу, ожидая поддержки с ее стороны.
— Вы же не собираетесь уезжать из Сан-Антонио?
— Вроде бы нет.
Брук ущипнула его за ногу. Мэтт начинал сомневаться, что девушка осознает производимый ее прикосновениями эффект. Чувствуя малейший контакт, Мэтт начинал пылать от желания.
Накрыв ее руку своей, дабы быть уверенным, что в течение беседы она не нанесет вреда куда более важным частям его тела, Мэтт коварно добавил:
— Брук хочет жить в своей квартирке.
— Что?! — Фелиция изумленно уставилась на дочь. Ее губы кривились в отчаянии. — Но почему?
— Ну… — глубокомысленно начала явно не подготовившаяся к такому повороту событий девушка, я не знаю. Мне это кажется правильным.
— Да? — деланно удивился Мэтт. — А мне ты говорила совсем другое.
