Ее смущение переросло в дикую злость.
Мэтт сиял, как начищенная монета.
— Ты же сказала, что тебе неинтересны вещи, которые я могу купить. Ты хочешь, чтобы мы жили как обычные люди. На твою зарплату.
— Да, — нахмурилась Брук. — Мне нравится так жить. И это мой дом.
— Милочка, — содрогнулась ее мать, — тебе нужен собственный дом. В котором вы смогли бы жить и растить детей. Думаю, Мэтт с удовольствием построит для вас дом.
— Мама, я не хочу дом. Его слишком тяжело содержать.
— Но, дорогая, — схватилась за голову мать, — не думаю, что Мэтт заставит тебя натирать полы и полировать перила.
— Мама…
— Знаешь, детка, тебе нужно сходить к психоаналитику перед свадьбой. Можешь к моему.
— Мама, я психолог.
— Но детский. К тому же тебе нужна профессиональная помощь.
Откинувшись на спинку стула, Мэтт развлекался, наблюдая, как Брук кипит от злости.
— Я просто хочу помочь. Вам же нужны нормальные отношения?
— Ну… — мямлила Брук. «Помоги!» — молил ее взгляд, обращенный к Мэтту.
Каждый сам за себя, малышка! Он скрестил руки на груди. Видишь, как тяжело разочаровываться в тех, кого любишь? Кстати, ты же хочешь нормальных отношений, а?
Мэтт был уверен, что слышит, как Брук скрипит зубами.
— Да, мама, — выдавила она, — конечно нужны.
— О чем ты только думал? — возмущалась Брук.
— А что такое? !
Брук в отчаянии всплеснула руками.
— Как ты мог? Мы же договорились!
Они прогуливались по набережной. Фелиция решила, что молодым необходимо предпринять романтическую прогулку, дабы успокоить расшалившиеся нервы и все-таки прийти к компромиссу. Но романтическая прогулка с Мэттом — последнее, о чем мечтала в этой жизни Брук. Но что она могла поделать? Отказаться? Только не в этой ситуации.
На душе было противно. В желудке — тяжело.
Нервы, решила девушка. Хоть она и не невеста, но нервничает порядочно.
И виноват не Мэтт, во всяком случае, не его неотразимая сексуальность. Она не может испытывать чувства к мужчине, который оказывает такое давление, а затем нежно целует.
О, нет! Колени у Брук противно задрожали.
Все-таки ей нужны эти проклятые поцелуи. Ей нужен Мэтт. Внутренний голос — противный, но правдивый, — подсказывал, что больше всего на свете ей хочется пойти под венец с этим мужчиной.
Кажется, ей и правда нужно записаться на прием к психоаналитику…
— Предполагается, что мы скоро поженимся!
— Через неделю, если быть точным, — подтвердил Мэтт.
Брук в ярости схватила его за грудки и попыталась встряхнуть (разумеется, легче было бы сдвинуть с места бульдозер). Насыпь надежно защищала их от посторонних взглядов, поэтому Брук, не сдержавшись, закричала:
— Что ты делаешь?!
— Ничего.
— Заметно, — прищурилась она, пытаясь разглядеть в его глазах хотя бы намек на дальнейшие действия. Но ответ был так же далек, как и звезды, уже загоравшиеся на темпом небосклоне.
[Внезапно они заметили парочку, также облюбовавшую укромное местечко. Мужчина стоял спиной к насыпи и обнимал прильнувшую к его груди женщину. Они страстно целовались. Их неприкрытое желание потрясло Брук. Ей хотелось именно этого, причем с Мэттом! И не только этого. Она понимала, что у них были реальные шансы заняться любовью, но не только плотская страсть привлекала девушку. Она мечтала о надежных отношениях.
— Вот, что ты предлагаешь, — протянул Мэтт, притягивая ее к себе. Отвернувшись от пары, не прекращающей целоваться, он насмешливо переспросил:
— Так ты этого хочешь?
— Я…
Да, черт побери! Нет! Скажи «нет»! Давай, говори быстрее!
Но уже было слишком поздно. Мэтт завладел ее губами, ее дыханием, да в общем-то и жизнью тоже. Его поцелуй был глубок, эротичен и вызвал у Брук бурю эмоций, не поддающихся определению.
Она могла его оттолкнуть. И это было бы правильным решением. Но вместо того чтобы оттолкнуть Мэтта, Брук обвила руками его шею. Бороться с собой не было сил. В этом поцелуе она отдавала себя, чувствуя, как с этого момента их сердца начинают биться в унисон.
Внезапно Мэтт оттолкнул девушку. Со смятенными чувствами, еще не отдавая себе отчета в происходящем, Брук смотрела на него во все глаза.
— Ты же не хочешь жениться. — Ее голос дрожал. Ведь так?
Ее душа переполнялась эмоциями. Неужели придется выдержать этот фарс до конца? Сумасшествие какое-то.
— Послушай, — севшим голосом остановил ее Мэтт. — Я понимаю, о чем ты думаешь.
— Да? Сомневаюсь.
Как он может знать? У них нет ничего общего, и вряд ли они любят друг друга. Или любят? Он вообще может любить?
Безумные мысли роились в голове девушки.
Она и сама не была уверена в существовании любви, а уж тем более любви до гроба. Наверное, в связи с изменением гормонального фона она очень, гм… восприимчива.
Неужели невозможно взаимное чувство? Преданность? Верность?
Брук терзалась сомнениями. Ей приходилось видеть только неразделенные чувства и неудачные браки, разбивавшие сердца и калечившие судьбы людей. С ней этого не должно произойти.
— Ну, чего ты от меня ждешь?
— Извини? — Она отпрянула, обиженная резкостью его тона.
— Я знаю, ты злишься. А что я мог сделать? Разбить бабушке сердце? Снова уложить ее на больничную койку? Или еще хуже?
— Нет, конечно. — Брук прекрасно понимала, почему Мэтт отказался разыграть ссору, запланированную на сегодняшний вечер. Но что-то не давало покоя, подсказывая: у Мэтта могли быть известные ему одному причины не выполнять условий соглашения. — А тебе никогда не приходило в голову, что Элиза сама периодически разыгрывает спектакли?
— Ты что! У нее сердечная недостаточность.
Врачи говорят, волнения ей абсолютно противопоказаны.
— И что ты будешь делать? Женишься на мне? Потому что твоей бабушке противопоказаны волнения?
Пойми, мы живем в реальном мире! Оградить человека от потрясений практически невозможно!
— Но… — Мэтт засунул руки в карманы, — мы же можем делать это медленнее?
— Куда медленнее? Свадьба назначена на следующую неделю! Если так дело пойдет, нам придется поссориться во время медового месяца. К тому же, что за околесицу ты нес о моей несговорчивости? Я нормальный человек, и если нужно уступить — уступлю!
Уголок его рта подозрительно дернулся, обратив на себя внимание Брук и напомнив ей, какими нежными и чувственными могут быть губы этого мужчины.
