– Марк или Дарлин, – выпалила Беатрис. – Мисс Холбен, он вас куда-то пригласил?
– Нет, Беатрис, он никуда меня не приглашал. Он не мой парень. И никогда им не будет. Я вообще с ним едва знакома, понятно? А как ты, Эбби? Ты выбрала какие-нибудь имена?
– А я бы на вашем месте только с ним и ходила, мисс Холбен! – продолжала Беатрис не моргнув глазом. – У нас в округе не так-то легко найти стоящего парня ваших лет. Времена тяжелые, мисс Холбен. Если тебе кто-то нравится, приходится самой звонить да приглашать пообедать.
– Мы видели, как он за вами следил, мисс Холбен, – подхватила Саша. – Так смешно: делает вид, будто он ужасно деловой, и смотрит исподтишка, чтобы вы не замечали…
– Саша! – перебила Кэтрин. – Я задала Эбби вопрос!
Эбби потупилась, растерянно качая головой.
– Эбби будет звать ребенка “Эй, ты! ”, – съехидничала Мария. – Эй, ты, хватит реветь! Эй, ты, крошка, поди сюда!
– Неправда! – возмутилась Эбби. – Я просто никак не придумаю подходящее имя!
– Ну, тогда назови его в честь отца – если, конечно, знаешь, как того зовут!
– Мария, перестань! – воскликнула Кэтрин.
– А вот я уже решила, как назову свою малышку! – выпалила Саша, покровительственно похлопав Эбби по плечу.
– Саша, да откуда ты знаешь, кого родишь? – возмутилась Мария. – А вдруг это будет мальчишка?
– Ну уж нет, дудки, я не собираюсь рожать какого-то там мальчишку! У меня будет девочка – это точно! Моя бабушка надела кольцо на нитку и водила мне по животу, и оно показало, что там растет маленькая девочка!
– Ну да, ты бы еще этих, которые у тебя на майке нарисованы, спросила! – фыркнула Черри.
– Моя бабушка знает, что говорит! Раз она сказала – девочка, значит, будет девочка! И звать ее будут Треже,
[1]
потому что для нас с бабушкой она станет самой дорогой на свете! Треже Мари Хиггинз. И нам с Треже плевать на то, что вы болтаете про мальчишек! Особенно ты, Мария!
– Ох, Саша, дождешься ты у меня, я из тебя дурь-то вышибу! – Мария угрожающе сгребла младшую девочку за шиворот.
– А ну хватит! – прикрикнула Кэтрин. – Мария, я что сказала? Останешься после уроков, нам надо поговорить!
– Не о чем мне с вами толковать!
– Ну, зато мне есть о чем! – отрезала Кэтрин, поставив воспитанницу на место грозным взглядом. И велела остальным: – Пойдемте в класс! Миссис Бауэр наверняка уже ждет!
В ответ снова зазвучали горестные стоны.
– Никак не возьму в толк, на что мне сдалась эта математика! – заявила Саша.
– Если твоя Треже попросит у тебя доллар на мороженое, чтобы ты не дала ей два! – хихикнула Беатрис.
– Почем ты знаешь, может, я сама дам ей два доллара просто потому, что она моя Треже! – возразила Саша.
– Не могли бы вы обе заткнуться?
В это утро грубые выходки Марии заставляли нервничать всю группу. В классе было ужасно душно, и Кэтрин стоило большого труда оставаться собранной и внимательной. Она старалась помочь Пэт Бауэр хотя бы своим присутствием среди учениц. Миниатюрная и сухощавая Пэт сегодня выглядела абсолютно больной. Ей давно следовало помыть голову и выгладить полотняное платье, лопнувшее на талии. Создавалось впечатление, что вся отпущенная этой женщине энергия ушла на занятия с группой, а на себя сил больше не оставалось. Кэтрин чувствовала, как нелегко дается Пэт связное, логичное изложение материала. Сама она то и дело отвлекалась то на посторонние звуки за окном, то на собственные мысли.
“Я зову его Джо, потому что не хочу, чтобы он умер…”
– А вы как считаете, мисс Холбен? – неожиданно спросила Пэт, застав ее врасплох.
– Я считаю… Я признаюсь, что не слышала, о чем шла речь! – призналась Кэтрин под оживленное хихиканье класса. – Наверное, нам всем стоит сделать перерыв, пока не стало еще хуже! Вы не против, миссис Бауэр?
Пэт сердито нахохлилась, но в итоге подняла руки:
– Сдаюсь! Идите проветриться, но сразу возвращайтесь! Слышите? Зачем ты это устроила? – напустилась она на Кэт, как только девочки вышли. – Я не нуждаюсь в поблажках! Я знаю, сколько могу выдержать. А если почувствую себя плохо, ты узнаешь об этом первой!
– Пэт, но ведь это я нуждалась в поблажке! Честное слово, я чуть не заснула!
– Премного благодарна!
– И нечего обижаться! Просто здесь нечем дышать. А они, между прочим, беременны. Занятия математикой не подразумевают физических пыток, верно? По-моему, небольшая передышка пойдет только на пользу – в том числе и тебе!
– Ты не могла бы впредь позволить мне самой решать, когда удобнее сделать перерыв, – все-таки это моя лекция!
– Договорились. – Кэтрин попыталась обмахиваться тетрадью и тут же поняла, что это совершенно бесполезно.
– Я не хотела тебя обидеть, – помолчав, сказала Пэт.
– Не хотела, – вяло согласилась Кэтрин.
– По-моему, мы решили, что с тобой мне незачем притворяться. По-моему, я могу говорить при тебе все, что думаю.
– Да, только мы забыли решить, когда я смогу придушить тебя за это!
К великому облегчению Кэтрин, Пэт засмеялась.
– Вот за что я тебя люблю, Холбен! Ты не трясешься, решая, погибаю я или нет!
Однако на самом деле Кэтрин очень переживала из-за подруги. Она познакомилась с Патрицией Бауэр там же, где и с Шарлоттой Даффи, – в приемной у врача. Не ей одной приходилось высиживать там бесконечные часы в ожидании результатов очередного анализа и пытаться скрасить это ожидание беседами с подругами по несчастью. Пэт ей понравилась с первой же встречи. Выдержка и откровенность Пэт не могли не вызывать уважения. К тому же обе женщины оказались покинутыми в самый тяжелый период жизни. Кэтрин из-за своего бесплодия, а Пэт из-за злокачественной опухоли груди.
“Из-за опухоли и из-за девицы, у которой все на месте и которая в два раза моложе меня”, – объяснила ей когда-то Пэт.
– Джонатан тоже обзавелся подругой, – решила признаться Кэтрин.
– Что-что? – не поверила Пэт.
– Джонатан. Он тоже нашел себе девицу, вернее, вдовицу, – невозмутимо повторила Кэтрин.
– От правды никуда не уйдешь, Кэтрин. Мы обе были замужем за людьми, спасовавшими перед трудностями.
– Но Джонатан собирается жениться. Пятнадцатого числа.
– И что ты теперь чувствуешь?
– Я… я думаю, что напрасно ревную. Может быть, она очень хорошая женщина, которая его по-настоящему любит.
– То есть племенная кобылка, способная родить?
– Нет, я не то хотела сказать.
