К тому времени когда она доехала до нужной остановки в десяти кварталах от магазина, дождь почти прекратился. Кэтрин жила в трехэтажном многоквартирном доме с зеленой черепичной крышей и желтыми кирпичными стенами, называвшемся “Майский сад”. Кирпичи давно потускнели от непогоды и старости, зато крохотный палисадник у входа осеняли два могучих дуба, а плата за жилье была совсем низкая. И парадная, и боковые двери были прозрачными: три стеклянные панели в рассохшихся рамах, так что трудно было говорить о какой-либо безопасности. Большинство жильцов снимали здесь квартиры так давно, что невольно именовали этот дом своим и подозрительно относились к новичкам. Впрочем, до сих пор Кэтрин мало волновало их назойливое внимание. У нее не было любовников, которых приходилось бы прятать от соседей, – у нее вообще не было любовника.
Она вошла в вестибюль, ожидая, что миссис Донован представит ей подробный отчет о почте и посетителях. Из передней в квартире миссис Донован открывался прекрасный обзор на парадную дверь с вестибюлем, почтовые ящики и нижнюю часть лестницы. Она была родной сестрой владелицы дома, поэтому в ее квартире стояла единственная в доме двойная дверь: решетчатая и деревянная. Вообще-то миссис Донован предпочитала пользоваться комнатным кондиционером, так что решетчатой дверью в вестибюль редко пользовались, поскольку сия достойная дама весьма ретиво исполняла обязанности привратницы “Майского сада” – особенно в летнее время. Иногда гулявший по вестибюлю сквозняк доносил до жильцов дым сигарет “Лаки страйк” – но не потому, что миссис Донован курила. Просто она любила зажечь сигарету в пепельнице у себя в гостиной, чтобы запах табака напомнил ей о почившем в бозе супруге. Мистер Донован покинул сей суетный мир тридцать лет назад, но с помощью “Лаки страйк” и собственного воображения миссис Донован успешно представляла, будто он только что вышел из дома. Сегодня деревянная дверь была закрыта.
В вестибюле царила тишина, и Кэтрин не спеша разбирала свою почту, оставляя лишь счета из магазинов и выбрасывая все остальное в цветастую корзину для бумаг, предусмотрительно поставленную рядом. На верхние этажи вела деревянная лестница, покрытая множеством слоев облупившейся коричневой краски. Ее рассохшиеся ступеньки пронзительно стонали при каждом шаге. Благодаря ей “Майский сад” мог обойтись и без охраны. Кэтрин легко взлетела наверх, с гордостью думая о том, что приобрела неплохую форму благодаря этим трем длинным пролетам. Первые месяцы ей приходилось делать передышки на каждой площадке. Кэтрин готова была согласиться с поговоркой: “Нет худа без добра”. Хоть ей и пришлось перебраться в дом с допотопными удобствами, зато она может похвастаться здоровыми легкими и сильными икрами – не говоря уже о благословенном уединении квартиры на третьем этаже. Ей очень нравилось, что окна выходят на тихую улицу, а под ними шелестят своими густыми кронами вековые дубы.
– Кэтрин, – неожиданно послышалось с верхней площадки.
На последней ступеньке сидел Джонатан. Он никогда не надевал плащ и не пользовался зонтом, поэтому с его ботинок и одежды изрядно натекло. На полу сверкало несколько мелких лужиц.
– Ты опаздываешь, – заметил он, поднимаясь на ноги. – Я думал, что застану тебя дома уже в начале шестого.
– Я не обязана жить по расписанию, Джонатан. – Чтобы открыть дверь, Кэтрин пришлось переложить пурпурную коробку в другую руку. Затем она не очень охотно позволила Джонатану взять ее у себя.
– Я ничего подобного и не предлагаю, – тут же пошел он на попятный. – А что в коробке?
– Не твое дело, – отчеканила Кэтрин, зная, что это единственный способ удержать его от излишнего любопытства.
Джонатан смущенно улыбнулся, как нашкодивший мальчишка. Кэтрин всегда была неравнодушна к его улыбке и не могла не вспомнить, как любовалась ею, нежась в его объятиях.
Однако она решительно изгнала из памяти эту картину.
– Что тебе нужно, Джонатан?
– Просто зашел проведать.
– У меня все в порядке. – Кэтрин открыла дверь, и Джонатан последовал за ней внутрь.
– Правда? – переспросил он, и Кэтрин присмотрелась к нему повнимательнее. Ей часто приходило в голову, что он появляется все чаще именно потому, что у нее все наладилось, и теперь он может проявлять великодушие без опасений, что ей действительно потребуется его помощь.
Первым делом она забрала у Джонатана коробку, положила ее на столик возле двери и лишь потом повернулась к нему, многозначительно ответив:
– Правда.
– Вот и хорошо, – буркнул он, неловко отводя глаза. Однако ему не удалось скрыть облегчения, промелькнувшего на его лице. Он вздохнул, словно ему не хватало храбрости рассказать о цели своего визита. – Кэтрин…
– В чем дело, Джонатан? – сухо осведомилась она. За столько лет она неплохо изучила его характер и сейчас не сомневалась, что бывший муж явился неспроста. А она слишком устала, чтобы снисходительно выслушивать его болтовню.
Он снова улыбнулся:
– Я, случайно, не помешал твоим планам? Может, ты куда-то собиралась или назначила встречу?
Кэтрин с раздражением подумала, что Джонатан, несмотря на показное желание убедиться в ее благополучии, предпочел бы видеть ее одинокой и заброшенной.
Кэтрин подхватила коробку и понесла ее в гостиную. Она знала, что многие женщины после развода торопились найти себе нового спутника, чтобы доказать всему миру, будто у них все в порядке. Кэтрин считала себя достаточно привлекательной, чтобы нравиться мужчинам, но эмоционально все еще не созрела для близких отношений с кем-либо.
– Извини, – сказал Джонатан, когда она в очередной раз со стуком переложила коробку с места на место. – Мне не следовало об этом спрашивать, да? Давай просто поговорим. Как тебе новая работа?
– Откуда ты знаешь?
– Кое-кто шепнул на ушко.
– И кто же?
– Миссис Донован в вестибюле.
– Ах, ну конечно! Но тогда ты все знаешь и так. Как мне новая работа? Я довольна ею или нет?
– Она не уверена. Миссис Донован даже не знает точно, чем именно ты занимаешься, – или знает, но считает неприличным обсуждать такие вещи в мужской компании.
– Да, пожалуй, что и так, – невольно улыбнулась Кэтрин. – Наверное, моя работа кажется ей не вполне… пристойным занятием.
– Ну вот, теперь я и вовсе умираю от любопытства! Почему бы нам не поболтать, как раньше? Ты даже могла бы угостить меня кофе. Поверь, Кэтрин, мне действительно интересно тебя послушать.
И она чуть было не поверила ему – даже несмотря на то что ее вежливо именуют Кэтрин. Она перестала быть Кэт, и Джонатан больше не может с ней жить, но полон желания обсуждать ее новую работу, не считая необходимым даже снять с себя насквозь промокший пиджак. Ясно, что он не собирается рассиживаться.
На улице опять пошел дождь, и ветер плескал мутные струи в окна гостиной.
– Ну так как? Кружка горячего кофе и дружеский разговор перед тем, как я снова брошу вызов стихии? – осведомился Джонатан с напускной игривостью. Кэтрин устало махнула рукой и отправилась на кухню.
