Нед откашлялся, как будто от смущения у него перехватило горло.
— Гм… Кхе… Сможете нам это разменять? — спросил он, подсовывая купюру под решетку в окошечке кассы.
Кассир взял купюру и оглядел ее со всех сторон. Потом, даже не спросив, какого достоинства деньги нужны Неду, отсчитал несколько монет.
— Премного благодарен, — пробормотал Нед.
Стоя у кассы, он крутил во все стороны головой, рассматривая помещение. При этом вид у него был такой, словно ему впервые в жизни довелось переступить порог столь величественного учреждения. В это время Эмма украдкой бросила взгляд за конторку кассира, а потом повернулась, чтобы взглянуть на сейф. Ни банкир, ни его служащий не обращали на них ни малейшего внимания. Высмотрев все, что им было нужно, они вышли на улицу. После визита в банк настроение у Неда улучшилось, а в голове прояснилось.
— Говорю тебе, это легче легкого, — сказал он Эмме. — Сейф — нараспашку, деньги у кассира. Если бы не посетители, мы могли бы взять кассу прямо сейчас. Но лучше все-таки подождать, когда банкира не будет на месте. Кассир-то вряд ли захочет рисковать из-за денег головой. Нам необходимо лишь убедиться, что он остался в банке один.
— Сейф открыт, у кассира в выдвижном ящике значительная сумма. Здания на противоположной стороне улицы закрыты строительными лесами; таким образом, вход в банк можно увидеть только со стороны задней двери отеля. Кажется, дело и впрямь выеденного яйца не стоит. Все так просто… что даже подозрительно, — сказала Эмма. Когда Нед, нахмурившись, на нее посмотрел, она торопливо добавила: — Но как узнать?..
— Как узнать что? — перебил ее Нед.
— Он всегда держит сейф открытым или нет?
— Эдди утверждает, что он очень ленивый человек. Это меня не удивляет. Ты видела, какой он толстый? Уверен, он и шага лишнего не сделает. Так что нам остается только надеяться, что он не станет запирать сейф перед тем, как пойти обедать.
Выйдя на бульвар, они направились к большому магазину, над которым висела вывеска: «Спилман & Готшалк; Дженерал Мерчандайз». В магазине, как в банке, было довольно много народу. Нед ничего против этого не имел, поскольку никуда не торопился. Эмма, сжав в руке список товаров, присоединилась к толкавшимся у прилавков женщинам, разглядывавшим флаконы с патентованными медицинскими препаратами, рулоны дорогой материи и редкие бакалейно-гастрономические товары — устрицы, сельдь и импортные мятные леденцы. Все это было ярко упаковано, радовало глаз и привлекало внимание покупательниц. Нед видел, как Эмма любовно поглаживала ладонью мягкую шерстяную ткань; потом она переключила внимание на желтый с белыми горошинами кофейник, стоявший на полке в окружении оловянных чашечек и веджвудских глазурованных фаянсовых тарелок кремового цвета. Перейдя в заднюю часть магазина, Эмма стала изучать выставленные здесь туфли, металлическую галантерею, а также дамское белье и корсеты. Увидев выставленные за стеклянной витриной дамские веера из перьев и навощенной, сложенной в гармошку и расписанной экзотическими видами и сценами бумаги, она презрительно фыркнула и прошла дальше.
Нед расхаживал среди товаров, имевших узкопрактическое назначение. Взяв с прилавка кнут, он примерился к его весу и хлопнул им по ладони, проверяя его эластичность. Пройдя мимо отдела, торговавшего собачьими ошейниками, оконными шторами, керосиновыми лампами и бронзовыми дверными ручками, он остановился у стенда с сельскохозяйственным инвентарем.
— Ты только глянь, сестричка, какая у них тут мотыга! — крикнул он.
Эмма одарила его нелюбезным взглядом.
— У нас есть мотыга, — сухо сказала она. — А прежде чем выбрасывать деньги на новую, было бы неплохо выяснить, получим ли мы с твоего забытого богом участка хоть какой-нибудь урожай.
Две женщины крепкого сложения, одетые в точности так, как Эдди, остановились, посмотрели на нее и разом закивали головами.
— Да уж, чтобы вырастить в Нью-Мексико хоть что-нибудь, надо очень постараться, — заметила одна из них.
— Только на божью помощь и уповаем, — отозвалась другая.
Мужчина, который имел такой поношенный вид, что, казалось, уже износил на своем веку шесть или семь одинаковых земных оболочек, бросил взгляд на женщин, потом сочувственно посмотрел на Неда и сказал:
— Это точно. Быть здесь фермером — все равно что срок на каторге отбывать. И даже хуже.
— А разве шить обувь на фабрике лучше? — осведомился Нед, а потом, понизив голос, сказал: — Взять хоть мою сестру, к примеру. Я думал, если мы купим дом в здешней округе, она от радости до потолка будет прыгать, но, как выяснилось, в городе ей тоже все кажется жалким и убогим.
— Так вы в городе недавно? — спросил потрепанный жизнью мужчина.
Нед кивнул.
— А вы?
— Обосновался в этих краях еще в ту пору, когда Джаспер был просто жалкой клоакой. — Он кивком головы указал на женщин и, обращаясь к Неду, доверительно произнес: — Думаете, им и вправду здесь так не нравится? Это они все больше для вида болтают. Чтобы это понять, достаточно посмотреть, как они радуются, когда идет дождь и прерия покрывается свежей зеленой травкой.
— Так у вас тут и дожди бывают? — с ухмылкой спросил Нед.
— Даже наводнения — отрада жаб. Регулярно, каждые пять лет. — И мужчина, расхохотавшись, похлопал Неда по плечу.
Нед вдруг подумал о том, каково бы ему жилось, если бы он и вправду был фермером и разговаривал каждый день с такими же, как этот старик, людьми о погоде и видах на урожай, поругивая при этом землю за сушь и бесплодность, а женщин из своего семейства — за сварливость и неискренность. Тут, правда, он вспомнил, что ненавидит фермы и фермерский труд, и поторопился отогнать от себя эти мысли.
Старик начал было расспрашивать Неда о том, кто он такой и откуда приехал, но тут приказчик выкликнул его фамилию, подзывая к себе, и фермер направился к прилавку. К нему подошла его супруга со списком припасов, которые им было необходимо приобрести, и они стали оживленно его обсуждать.
Закончив работать с этой парой, приказчик подозвал к себе Неда и Эмму.
— В основном мы уже приобрели то, что нам требовалось. Поэтому возьмем у вас только кое-какие мелочи и немного продуктов, — сказала клерку Эмма. — Нам нужно галлон черной патоки, пару фунтов соли крупного помола и несколько палочек ванили. Кстати, сколько у вас стоит коричневый сахар? — Отправляясь в Джаспер, Эмма и Нед решили купить то, что Эдди и Уэлкам могли использовать в своем хозяйстве.
— Пятьдесят пять центов за фунт.
— В таком случае можете оставить его себе. Я не так глупа, чтобы швырять деньги на ветер. — Взяв с прилавка огрызок карандаша, Эмма вычеркнула коричневый сахар из своего списка. Заказав упаковку кофе по двенадцати центов за фунт и фунтовую же коробку корицы за двадцать центов, она, помахав в воздухе пакетиком с семенами резеды, осведомилась у приказчика о его цене. Когда приказчик буркнул: «Десять центов», — она со вздохом положила пакетик в коробку и сказала, что напишет письмо домой и получит эти семена по цене почтовой марки. Потом она купила за три доллара пятьдесят центов два шерстяных одеяла, которые стоили два доллара за штуку, получив таким образом у приказчика скидку в пятьдесят центов. Потом она попросила внести в список круглую жестянку леденцов «Мэйлард Каприз», сопроводив заказ замечанием, что, когда конфеты кончатся, в жестянке можно будет хранить булавки. Уже под конец она указала пальцем на лежавший на верхней полке рулон желтой материи, и приказчику, чтобы его достать, пришлось подставлять стремянку. Когда он раскинул материю перед Эммой, она провела рукой по желтому полю, испещренному красными и голубыми цветочками, и задумалась.
