Ничего не ответив, Дженна стиснула в кармане телефон, думая о неизвестном бюрократе из Вашингтона.
«Кто бы ты ни был, мистер, от меня ты так просто не избавишься».
Глава 6
27 апреля, 21 час 45 минут по Тихоокеанскому летнему времени
Национальный природный парк Гумбольт-Тойэбл, штат Калифорния
– Мы уже подходим к конечной точке, – объявил по радио летчик. – Посадка через десять минут.
Посмотрев в иллюминатор, Пейнтер увидел под крылом военного самолета альпийские луга, взобравшиеся высоко в горы Сьерра-Невада. Огоньки немногочисленных жилых домов и служебных построек обозначали эту одну из самых удаленных американских военных баз. Горный центр подготовки морской пехоты занимал территорию площадью сорок шесть тысяч акров в национальном природном парке Гумбольт-Тойэбл. Он в буквальном смысле находился у черта на рогах, на высоте семи тысяч футов, – идеальное место для обучения солдат боевым действиям в условиях высокогорья, при холодной погоде. Считалось, что занятия здесь самые сложные и изнурительные.
– Есть какая-нибудь свежая информация? – спросила у Пейнтера Лиза, сидящая на откидном кресле рядом с ним, с горой документов на коленях.
Она посмотрела на него сквозь очки, которые вынуждена была носить в последнее время из-за прогрессирующей дальнозоркости. Такой Лиза очень нравилась своему жениху.
– Грей и Монк все еще работают с доктором Раффи в управлении «Сигмы». Они собирают всю информацию о том, что же в действительности произошло в том научно-исследовательском центре. Похоже, всего несколько человек были близко знакомы с характером работ, которыми занимался доктор Хесс.
– С проектом «Неогенезис», – сказала Лиза.
Вздохнув, Пейнтер кивнул.
– Как глава проекта, доктор Хесс посвящал в детали только узкий круг ближайших помощников. И почти все они находились на территории базы, когда там произошла какая-то очень опасная утечка. Нам неизвестно, что сталось с этими людьми. До тех пор пока ядовитое облако не рассеется или не нейтрализуется, приближаться к базе нельзя.
– Что насчет моей просьбы прислать защитное снаряжение? С надлежащим оснащением можно будет проникнуть на зараженную территорию.
Пейнтер понимал, что Лиза хочет лично возглавить экспедицию. С холодом в груди он представил себе, как она вступает в ядовитые миазмы, облаченная в защитный костюм, похожая на водолаза, погружающегося в смертельно опасные глубины.
– Какое-то время, до тех пор пока мы не узнаем больше, никто туда не пойдет. Продолжается эвакуация людей, этим занимаются местные власти при помощи военных. Мы оцепили зону радиусом пятьдесят миль вокруг эпицентра.
Вздохнув, Лиза отвернулась к иллюминатору.
– Я до сих пор не могу понять, как могло случиться нечто подобное. Особенно если учесть, что никто понятия не имеет о том, что происходило в потаенных глубинах этой базы.
– Ты не поверишь, насколько это распространенное дело. После трагедии одиннадцатого сентября расходы на разработку защиты от биологического оружия взметнулись вверх, и по всей стране, как грибы после дождя, выросли новые лаборатории четвертого уровня секретности. Финансируются они частным капиталом, работают при государственной поддержке, привлекают лучших ученых и специалистов. Эти лаборатории имеют дело с худшим из худшего, с биоорганизмами, от которых нет вакцины и лекарства.
– Вроде лихорадки Эбола, болезни легионеров, лихорадки Ласса…
– Совершенно верно. Но также и с искусственно созданными организмами, которых можно использовать в качестве оружия, и все во имя того, чтобы подготовиться к неизбежному, быть на шаг впереди противника.
– И каков контроль за подобными лабораториями?
– Самый минимальный, независимый и выборочный. В настоящий момент примерно пятнадцать тысяч ученых имеют допуск к работе с патогенными организмами, но ни одно федеральное ведомство не занимается оценкой потенциального риска всех этих лабораторий, не говоря уж о том, чтобы следить за их деятельностью. Как следствие, все чаще поступают сообщения о небрежном обращении с заразными патогенными препаратами, о пропавших ампулах, о недостаточных мерах защиты. Так что когда речь заходит об авариях, подобных этой, вопрос стоит не если, а когда это произойдет.
Пейнтер уставился в иллюминатор туда, где расползалось покрывало ядовитого дыма. Ему уже сообщили о защитных мерах, принятых на базе: специально созданная смесь нервно-паралитических газов была выпущена в атмосферу для подавления того, что могло вырваться из стен лаборатории, для уничтожения всего живого, что могло бы передать смертельную заразу или способствовать ее распространению.
– Джинн выпущен из бутылки, – пробормотал Пейнтер, имея в виду не только нынешние события, но и в целом стремительный рост числа биоинженерных проектов по всей стране. Он повернулся к Лизе. – И мы должны думать не только о тех центрах, чья деятельность санкционирована государством. Доморощенные генетические лаборатории устраиваются в гаражах, на чердаках, в местных центрах досуга. За небольшую плату любой может научиться самостоятельно проводить генетические эксперименты и даже патентовать свои открытия.
– Какая свобода для предпринимательства! Похоже, бывшие кибертеррористы теперь переквалифицируются в биотеррористов…
– Вот только взламывают они уже не компьютерные, а генетические коды. И опять практически без какого-либо контроля со стороны властей. В настоящий момент государство вынуждено полагаться на то, что все эти подпольные лаборатории сами присматривают за собой.
– Резкое увеличение количества таких лабораторий меня нисколько не удивляет, – заметила Лиза.
– Это еще почему? – удивился Пейнтер.
– Стоимость оборудования и материалов на протяжении последних лет неуклонно снижалась. То, что раньше стоило десятки тысяч долларов, теперь можно достать за гроши. И вместе с тем пропорционально возросла скорость проведения экспериментов. В настоящее время наша способность читать и записывать ДНК ежегодно возрастает десятикратно.
Пейнтер мысленно прикинул: это означало, что всего через каких-нибудь десять лет генная инженерия будет вестись в десять миллиардов раз быстрее.
– События развиваются с головокружительной скоростью, – продолжала Лиза. – Одной лаборатории уже удалось создать синтетическую клетку. А в прошлом году биологи смастерили искусственную хромосому, вырастив с чистого листа живые, совершенно нормальные дрожжи, имеющие в ДНК пробелы, которые ученые намереваются в ближайшем будущем заполнить специальными дополнениями.
– Дизайнерские дрожжи. Замечательно.
Лиза пожала плечами.
– Но у этого джинна, вырывающегося из бутылки, есть и более страшные стороны. Нам следует тревожиться не только о случайных выбросах синтезированных организмов в окружающую среду. Я недавно читала о программе «Стартер» – всего за сорок долларов группа толковых молодых биохакеров обещает прислать сто семян травы, обладающей светящимся геном.
