– Но даже одним химиосинтезом нельзя в полной степени объяснить происхождение всей этой жизни, – продолжила Стелла. – Как уже сказал мой отец, жизнь под землей является ксенобиологической, чуждой всему тому, что можно встретить на поверхности.
– В каком смысле она чуждая? – спросил Джейсон.
– Здешняя экосистема основана не на ДНК, а на другом генетическом фундаменте, а именно КНК.
Грей уже ознакомился с информацией, поступившей из Калифорнии, о том, что синтетический организм, созданный доктором Хессом, имел в своей основе некую КНК, в молекуле которой обычная для ДНК глюкоза была заменена каким-то токсичным сочетанием мышьяка и фосфата железа. Должно быть, именно здесь, в Антарктиде, и находился источник этого необычного генетического элемента.
– Почему эта КНК имеет такое решающее значение? – спросил Грей.
– Именно она и обуславливает все отличия, – объяснил Харрингтон. – Генетик Ричанд Доукинс назвал нашу ДНК «эгоистичной»: под давлением эволюции наши гены стремятся в первую очередь воспроизводить себя. Если бы мне предложили описать одним словом КНК, я бы назвал ее «хищной».
– Хищной?
– Согласно нашим наблюдениям за этой естественной средой обитания, подтвержденными в лабораториях на синтетически созданных разновидностях КНК, эти гены обладают способностью приспосабливаться; они склонны к мутациям в гораздо большей степени, нежели наша обыкновенная ДНК, что позволяет значительно ускорить эволюционный процесс. Гены КНК не просто эгоистичны, они нацелены на полное господство. И это основополагающее стремление проявляется даже в фенотипическом выражении генов: на свет появляются организмы крепкие, стойкие, способные приспосабливаться. Если их поместить в любую экологическую нишу, они быстро эволюционируют так, чтобы полностью ее захватить.
– И доктор Хесс экспериментировал с таким неустойчивым генетическим кодом? – спросил Грей. «Неудивительно, что творение его рук оказалось таким жизнестойким».
– Я предупреждал его прекратить эти работы или, по крайней мере, проводить их здесь, но он меня не слушал.
– Чего он хотел добиться?
– Кендолл решил, что ему удастся обуздать лучшие качества КНК, встроить ее в оболочку, которой можно будет прививать виды, столкнувшиеся с угрозой исчезновения, быть может, все виды, чтобы делать их более стойкими, выносливыми, способными противостоять глобальным силам, неудержимо толкающим мир к шестому массовому вымиранию.
– И такое возможно – встроить КНК в нашу ДНК?
– Да. Ученые, работающие с КНК, уже доказали на практике, что ксенобиологические продукты способны заменить практически любой живой организм. Так что – да, теоретически такое возможно. Но здесь также есть огромный риск.
Грею достаточно было только взглянуть на жестокий мир за окном гондолы, чтобы признать правоту этих слов.
– Профессор, вы также сказали, что у вас есть теория относительно того, как здесь могла зародиться жизнь.
Харрингтон кивнул.
– Правда, пока что это только чистые предположения. Если бы у меня было больше времени, наверное, я смог бы подвести под них основание.
– И в чем же заключается ваша теория?
– Вы помните, я упомянул о том, что эта система пещер, возможно, тянется через весь континент?
– Образуя сеть связанных между собой рек, озер и ледовых тоннелей…
– Напрасно вы смеетесь. Хотя сверху Антарктида покрыта толстым слоем льда, на глубине нескольких миль тепло и сыро. Там болота и влажные почвы, уже многие тысячелетия скрытые от внешнего мира. Возьмем, к примеру, озеро Восток. Размерами оно не уступит любому из ваших Великих озер и вдвое глубже, и уже пятнадцать миллионов лет полностью отрезано от мирового океана. Далее, под толщей льда продолжается геотермальная активность. Известно ли вам, что мой коллега, гляциолог из БАО, обнаружил под Западно-Антарктическим ледяным щитом на глубине полумили действующий вулкан, со следами вытекающей лавы? Вот каким необычным и прекрасным является этот континент.
– Но если данная система пещер действительно пересекает всю Антарктиду, как это объясняет происхождение экосистемы?
– Если экстраполировать то, что мы уже успешно обследовали, общее направление подземных тоннелей указывает на огромный кратер на противоположном побережье Восточной Антарктиды, в области под названием Земля Уилкса. Он был обнаружен еще в две тысячи шестом году и имеет в поперечнике триста миль. По оценкам, метеорит, образовавший такой кратер, должен был быть в четыре раза больше того, который погубил динозавров. Некоторые ученые полагают, что падение этого метеорита вызвало третье массовое вымирание, которое случилось в пермско-триасовый период и привело к гибели почти всех видов морской жизни и двух третей наземной жизни.
– Хорошо, но почему это так важно?
– Во-первых, именно удар метеорита мог вызвать трещину в земной коре, породившую систему пещер. Затем, после того как вымерло большинство видов жизни на планете, какие-то семена КНК пустили корни в этой опустевшей экосистеме и, оставаясь в абсолютной изоляции, заполнили ее всю. Но этот сценарий также открывает одну захватывающую возможность.
– И какую же?
Как это ни удивительно, ответил Джейсон:
– Панспермия.
– Очень хорошо, – улыбнулся Харрингтон.
Грей был знаком с теорией панспермии, предполагающей, что жизнь пришла на нашу планету на поверхности метеорита, – принесенное извне семя, положившее начало всему живому.
– Не забывайте о том, что долгое путешествие в открытом космосе могла перенести только очень прочная и устойчивая молекула, – добавил профессор.
– Такая, как КНК, – подсказал Грей.
– Вот именно. Но, как я уже говорил, это лишь предположение. Хотя очень заманчивое, скажу я вам. Возможно ли, что эта теневая биосфера позволит нам взглянуть на миры других планет или, по крайней мере, на альтернативный генетический путь развития жизни?
Но прежде чем кто-либо успел возразить, гондола накренилась, начав скользить вниз с небольшим уклоном, подобно горнолыжному подъемнику, спускающемуся к земле.
Для вспомогательной станции было еще слишком рано.
– Это Теснина, – успокоил Грея Харрингтон.
Пирс уставился в окно. Впереди подземный тоннель сжимался в бутылочное горлышко. Гондола устремилась в сужающийся проход. Теперь она скользила над бурлящей рекой на высоте третьего этажа. Оба берега испускали мягкое фосфоресцирующее сияние, свечение теплых оттенков, открывающее ряды странных двустворчатых раковин и мечущиеся на мелководье тени. Горячие воды кишели жизнью.
Харрингтон привлек внимание Грея.
– Вы меня уже спрашивали, откуда я узнал, что до нас здесь уже побывали другие. Взгляните вот сюда.
Гондола описала плавный поворот, и впереди показался высокий серый силуэт, задевающий своей макушкой своды пещеры. Это была ходовая рубка подводной лодки. Цепочка обломанных сталактитов обозначала путь субмарины в этой теснине. Из воды выступал сигарообразный корпус подлодки, похожий на выброшенного на берег стального кита.
