— Очень приятно, юная госпожа. Юрий Петрович Коршунов.
Девочка задумалась.
— Как я понимаю, вы отец молодого человека Леши? Я прошу вашего разрешения на дружбу с ним.
— Эгм… — Юрий Петрович растерялся и даже не пытался этого скрыть. — А разве для того, чтобы дружить, надо спрашивать разрешения?
Девочка нахмурилась, обернулась к мальчику, словно ища поддержки, поняла, что тот сам ничего не понимает, и со вздохом пояснила:
— Я не знаю статуса вашего Рода в вашем королевстве или империи… простите, еще не выяснила… простите… — Девочка вдруг сморщилась, словно собираясь заплакать, но тут же взяла себя в руки. — Еще раз прошу простить мое недостойное поведение. Поскольку я не знаю статуса вашего Рода в вашей стране, вы можете счесть дружбу вашего сына со мной неприемлемой и недостойной его. Но наш Род Древний, известный в Трозейской империи уже тысячу восемьсот лет. — Девочка застыла, выжидающе глядя на взрослого. Тот, похоже, совсем растерялся.
— Гм… а если вы, леди, сочтете дружбу с моим сыном недостойной вас? Наш… гм… род не занимает столь высокое положение у себя в стране.
— Это не важно, — решительно махнула рукой девочка. — Я читала о… о… о том, что случилось. Магия Рода не могла избрать недостойного. Раз я здесь, ваш сын равен мне.
— О-о-о… — Видно было, что мужчина что-то стал понимать. — Магия?
Девочка снова нахмурилась.
— Ну да. Вот только, — она огляделась, — у вас тут с магией как-то… плоховато. — Девочка выставила ладошку и нахмурилась, видно было, как ей тяжело на чем-то сосредоточиться, на лбу выступили капельки пота, пока наконец на ладони у нее не появился лепесток черного пламени. Робкий такой лепесток и неуверенный, постоянно трепыхающийся то в одну, то в другую сторону. Но вот девочка убрала ладонь. — Тяжело, — выдохнула она. — У вас тут, наверное, живут очень могучие маги, если могут работать с таким маленьким количеством магемы. — Девочка вдруг опустила голову, переступила с ноги на ногу и попросила: — Если вас не затруднит, не могли бы вы познакомить меня с каким-нибудь магом, чтобы он взял меня в обучение и научил… — Тут вдруг она замолчала и всхлипнула, было видно, что с трудом сдерживает слезы. — Простите. Я веду себя недостойно. В первый же день знакомства высказываю такие просьбы, когда вы еще даже не дали разрешения на дружбу с вашим сыном. Еще раз простите. Наверное, я пойду… я совершенно недостойна… Я так надеялась… Забудьте обо мне…
Она вдруг развернулась и бросилась к выходу, но Юрий Петрович вдруг метнулся из-за стола и перехватил девочку у двери, успев поймать за руку, подхватил ее и понес к столу. Девочка слабо трепыхнулась, но тут же замерла у него на руках, прижалась к груди и заревела в голос, сквозь слезы пытаясь что-то объяснить:
— Они… и-и-и… папу, маму… и-и-и… убили их… я видела… видела и ничего не могла сделать… Если бы я была сильнее… если бы могла… я… брат говорит, что я бесполезная… что я должна была умереть там… погибнуть вместе с ними… я недостойна быть Геррая…
Юрий Петрович опустился на стул, посадил девочку себе на колени и осторожно гладил ее по голове, взглядом заставив сына молчать и ни о чем не спрашивать.
Леша, умный мальчик, быстро все понял, подтащил стул поближе, сел и стал молча наблюдать за происходящим, не пытаясь вмешаться.
Девочка тем временем уже почти успокоилась и теперь только всхлипывала, крепко вцепившись в рубашку Юрия Петровича. То, что она никогда не позволила бы себе дома, разразилось бурей накопленных внутри чувств здесь, вдали от деда и братьев.
— Вы теперь меня прогоните, да? — спросила она безнадежно. — Нельзя разрешить дружбу с такой слабой и бесполезной, как я.
— Кто тебе сказал, что ты слабая и бесполезная? — поинтересовался Юрий Петрович. — Но знаешь, я ведь ничего не понял из того, что ты мне сказала. Можешь рассказать все по порядку?
Девочка кивнула, а потом слова хлынули из нее сплошным потоком. Видно было, что она долго копила в себе свою боль от потери родителей, от невнимания деда, занятого делами, от поведения среднего брата, не имевшего сил заступиться за нее в открытую и только утешавшего ее, когда оставался с ней наедине, от злых и очень болезненных обвинений старшего брата.
Она рассказывала, как с родителями отправилась на прием к императору, как поругалась с принцем и толкнула его, а потом убежала, сама не зная куда, как столкнулась с непонятным отрядом, как позже выяснилось, убийц. Рассказала, как ее родители вступили с ними в бой, а она спряталась за шторой и ничем не могла им помочь, только смотрела и видела, как их убили, потом появилась стража, и убийц вытеснили из комнаты, и как горестно она кричала, пытаясь заставить маму проснуться, потом слова старшего брата, дед, вечно пропадающий во дворце и занимающийся поисками убийц. Завершился рассказ приемом и тем, как сбежала она оттуда и отправилась в подземелье, которое показал ей Мирл. Затем последовали зеркало и ее падение в него, после чего она и оказалась тут, как дала встреченному мальчику артефакт-лингвист для обучения языку, и теперь она понимает и может говорить на русском, а он на ее родном.
Юрий Петрович выслушал все молча, только размер глаз выдавал, насколько он ошарашен всей историей.
— Однако, — пробормотал он. — А ты можешь показать это зеркало?
Девочка кивнула, соскочила с его колен и отправилась в подвал. Остальные шли следом. Наконец Ленайра остановилась перед зеркалом и повернулась к хозяевам.
— Видите? Я даже в нем не отражаюсь. — Она подняла руку и просунула ее сквозь стекло.
— Однако, — повторил Юрий Петрович, подошел ближе и попытался повторить трюк. Безрезультатно. Повернулся к Леше. — Сын, ну и что ты скажешь? Тебе предлагает дружбу эта девочка, а ты молчишь?
Леша засопел, повернулся к замершей Ленайре и улыбнулся ей.
— Да чтоб я отказался дружить с настоящей волшебной принцессой?
Мужчина тоже улыбнулся и посмотрел на девочку.
— Видишь, мой сын готов с тобой дружить, если ты этого все еще хочешь. Но у меня несколько условий.
Девочка торопливо вытерла глаза и закивала.
— Конечно.
— Хорошо. Условия такие: пока ты не узнаешь наш мир достаточно хорошо, ты не покажешься никому, кроме меня и сына. Будете играть только в доме, а я постараюсь тебе помочь освоиться. Ты расскажешь мне про жизнь у вас там, а я расскажу, как живут у нас.
— Это очень разумно, господин Коршунов.
Юрий Петрович хмыкнул, но поправлять не стал, а как еще обращаться к нему? Юра? Фамильярно. Юрий Петрович? Так видно же, насколько пока еще тяжело девочке говорить на русском, тем более осваивая явно незнакомые для нее звуки, вроде «ч» и «ю». Так что пусть уж обращается так, как привыкла.
— А потом, когда ты освоишься, надо будет подумать, как представить тебя нашим знакомым. А вот что касается силы… давай так. Ты расскажешь мне все, что касается вашей магии, а я постараюсь что-нибудь придумать по поводу этой самой силы. Если я правильно понял твой рассказ, то кое-какие мысли у меня появились.
