Глава 4
Спускаться к раннему завтраку он не любил. Среди его
постоянных привычек было неприятие плотных завтраков по утрам. Обычно он
ограничивался чашкой чая с небольшим бисквитом или сухим шотландским печеньем.
Приняв душ и тщательно побрившись, Дронго спустился вниз к одиннадцати часам,
когда многие гости, позавтракав, уже выходили из ресторана.
Дронго обратил внимание, что на лужайке перед двумя
автомобилями с открытым верхом уже столпились игроки в гольф. Погода была
ясная, сухая, и любители этой аристократической игры собирались продолжить
вчерашнюю партию. Среди мужчин, стоявших на лужайке, он разглядел Мануэля
Сильву, невозмутимого и внешне холодного Джеймса Фармера, адвоката Карнейро.
Дронго удивило присутствие на лужайке Сарычева и Мурашенкова. Очевидно, сегодня
русские гости решили присоединиться к вчерашним игрокам.
Дронго вышел на террасу и, попросив официанта принести ему
чашку чая, принялся наблюдать за собравшимися на лужайке.
Карнейро рассказывал какую-то смешную историю на английском,
и все улыбались. Все, кроме Фармера. Фармер время от времени посматривал в
сторону отеля. И в один из таких моментов из здания вышел пан Тадеуш
Шокальский. Он был одет в серые мягкие брюки и темный пуловер, что говорило о
его намерении тоже принять участие в сегодняшней игре.
«Брюлей сказал вчера, что они должны провести свое совещание
утром, — вспомнил Дронго, — наверное, они собрались специально, чтобы обсудить
свои вопросы за игрой в гольф. Или игра будет только прелюдией к серьезному
разговору?»
Все шестеро мужчин разместились в двух автомобилях, которые
тронулись в сторону зеленых полей. Дронго проводил их взглядом и услышал, как
на террасу выходят Кэтрин Фармер и ее молодой супруг. Актриса была в темной
длинной юбке, серой блузке и приталенном черном пиджаке.
— Так нельзя, Кэтрин, — успокаивал жену Энрико, — если мы
сегодня уедем, будет настоящий скандал. Твой дядя обидится. Он ведь позвонил
вчера вечером и попросил тебя задержаться.
— Я не желаю оставаться в одном отеле с этой дрянью ни
секунды, — в сердцах заявила Кэтрин, — она меня ненавидит. Сильвия заставит
Джеймса переписать завещание, вот увидишь, что все этим и кончится.
— Не нужно так громко, — обернулся на Дронго Вилари, —
успокойся и не нервничай. Скоро день рождения твоего дяди. У него никого нет, кроме
тебя…
— Поэтому он позволяет своей жене меня оскорблять? — снова
повысила голос Кэтрин.
— Мне тоже не нравится эта дрянь, — досадливо поморщился
Энрико. — И я тоже хотел бы как можно быстрее вернуться в Италию. Ты ведь
знаешь, как больна моя мать. Но нужно потерпеть.
— Он перепишет все деньги на свою дорогую женушку, — зло
пообещала Кэтрин, — и я посмотрю, что ты тогда скажешь.
— Не кричи, — снова одернул ее муж, оглядываясь на Дронго.
Кэтрин обернулась и увидела наконец, что они на террасе не одни.
— А, это снова вы, — сказала она недобрым голосом, не
сулившим ничего хорошего, — вы опять «случайно» оказались рядом, мистер
детектив?
— Вы детектив? — нахмурился Вилари.
— Нет, — ответил Дронго, — я всего лишь частный эксперт по
вопросам преступности…
— Это одно и то же, — перебила его Кэтрин. Несмотря на утро,
она выглядела достаточно ухоженной. Волосы были красиво уложены, глаза
подведены. «Наверное, она взяла с собой собственную визажистку», — подумал
Дронго.
— Нет, — мягко возразил он женщине, — не совсем. И не нужно
так нервничать. Я сидел на террасе еще до вашего прихода и не мог знать, что вы
сюда придете.
От него не ускользнуло, что Вилари явно смутился, услышав о
его профессии. Было очевидно, что ему неприятно узнать о прибытии в отель
детектива или частного эксперта. После слов Дронго Кэтрин взглянула на мужа,
затем снова на Дронго.
— Мы хотели уехать на побережье, а вышли сюда, —
пробормотала она. — Действительно, нелепо. Вы не могли знать, что мы здесь
появимся. Извините меня. Кажется, я опять глупо сорвалась.
Одно из самых важных качеств умного человека — умение
признавать собственные ошибки. Но когда свою неправоту признает красивая
женщина, — этот жест ценнее вдвойне. Если вообще возможен. А уж извинения такой
известной актрисы, как Кэтрин Фармер, — почти чудо. Ничто так не развращает
людей, как слава и деньги. Дронго оценил ее тактичность.
— Ничего, — сказал он, — все в порядке. Я всегда восхищался
вашим талантом, миссис Фармер.
— Мы поедем? — мрачно спросил Энрико. Он не скрывал своего
негативного отношения к незнакомцу и не хотел даже разговаривать с ним. — Мне
еще нужно забрать наши куртки. Здесь бывает прохладно по вечерам.
— Поедем, — кивнула Кэтрин. Уходя, она взглянула на Дронго и
улыбнулась, словно извиняясь еще раз. Женщина оценила вовремя сказанный
комплимент. Энрико ушел следом за женой, даже не попрощавшись.
Дронго увидел, как на террасу выходит, тяжело ступая,
комиссар Брюлей.
— Куда отправились все эти типы? — прохрипел Брюлей, глядя
вслед автомобилям, увозившим игроков подальше от отеля.
— Доброе утро, комиссар, — улыбнулся Дронго, — они уехали
играть в гольф. Кажется, на дальней площадке. Если я понимаю что-то в этой
игре, то постепенно они должны будут подходить все ближе к нам, чтобы завершить
свое соперничество у лунок почти перед самым отелем.
Комиссар посмотрел в сторону дальней площадки.
— И мне нужно туда тащиться? — презрительно спросил он. —
Или этот адвокат думает, что я буду бегать за ним с его клюшками, как это
делают их помощники?
— Балкон вашего номера выходит на юг, — напомнил Дронго, —
вы можете подняться наверх и следить за игрой оттуда.
— Надеюсь, они не перебьют друг друга, пока я выпью свой
кофе, — пробормотал комиссар. — Утром я проверил, как все разместились. Два
больших сьюита на втором этаже занимают Джеймс Фармер с супругой и его
племянница с мужем. Также на втором этаже поселили и русских гостей — в двух
номерах по соседству друг с другом. На третьем этаже в двух сьюитах живут
хозяин отеля и этот адвокат. И еще поляки, номера которых находятся рядом с
твоим. Забыл еще сказать, что около сьюита Кэтрин Фармер живет ее визажистка. Ее
зовут Луиза, и она француженка. Мы уже успели мило побеседовать.
— Сколько ей лет?
— Лет пятьдесят. Я думаю, Кэтрин в столь опасном возрасте,
что не захотела бы иметь рядом с собой молодую и красивую визажистку.
— Кэтрин сама даст сто очков вперед любой молодой красотке,
— возразил Дронго.
— Ты думаешь? — с сомнением спросил Брюлей.
— Уверен. Она потрясающе выглядит.
