Но есть еще одно очень важное обстоятельство, которое вы не
учли. Дело в том, что я сидел под балконом и мог услышать выстрел, если бы
убийца выстрелил после того, как я появился на террасе. Но я ничего не слышал.
Похоже, что женщину убили раньше. Учитывая, что здесь достаточно влажная и
теплая погода, характерная для южного побережья Алгарве, можно предположить,
что убийство было совершено примерно час назад. Тело еще не успело остыть, а
кровь — впитаться в постель. Получается, что в ваших расчетах есть одно
неучтенное обстоятельство.
— Какое? — быстро спросил Мурашенков.
— Вы вшестером вышли на лужайку перед зданием отеля, чтобы
отправиться играть в гольф. Все видели, как вы собираетесь вместе. Это было бы
великолепным алиби для всех шестерых. Однако один из вас мог войти в номер к
Джеймсу Фармеру, выстрелить в его жену и лишь затем спокойно спуститься вниз,
зная, что алиби ему обеспечено. Таким образом, мы можем подозревать еще
пятерых, если не считать вас, господин Мурашенков, — вернул слова своего визави
Дронго.
Арсений Викторович помолчал. Затем негромко сказал:
— А вы злопамятны.
— Нет. Я обязан рассмотреть все варианты. И в этом случае у
нас не пятеро подозреваемых, а двенадцать. Две команды по шесть человек. И
среди этих двенадцати может оказаться конкретный убийца, который выстрелил в
Сильвию Фармер. Хотя одного человека я бы наверняка исключил.
— Себя? — иронично осведомился Мурашенков.
— Нет, — Дронго не стал подыгрывать своему собеседнику, —
бывшего комиссара французской полиции мсье Дезире Брюлея. Я скорее поверю, что
сам застрелил эту женщину, чем стану подозревать этого человека.
— Хорошо, — подумав, согласился Мурашенков, — вы и он не
знали Фармера до приезда сюда. Будем считать, что у вас не было никаких
мотивов. Хотя вас могли нанять для убийства. Но предположим… Тогда остается
восемь человек. Я исключаю польскую спутницу пана Шокальского и визажистку
Кэтрин Фармер.
— Я бы не стал их исключать, — неожиданно сказал Дронго.
Сарычев вздрогнул.
— Какой вы странный человек, — сказал он, — с вами трудно
разговаривать. Почему вы подозреваете этих женщин?
— Пани Томашевская знала Фармера еще до того, как вы с ним
познакомились, — пояснил Дронго, глядя в глаза Мурашенкову. Тот воспринял
сообщение внешне спокойно, но было заметно, как дрогнули зрачки его глаз. Даже
стекла очков не могли скрыть того, что он нервничает.
— А французская визажистка оказалась последней, кто входил к
убитой, — привел второй довод Дронго и снова заметил, как сузились глаза
Мурашенкова. Арсений Викторович явно не был готов к двум таким фразам.
— Тогда выходит, это она убила Сильвию, — растерянно
предположил Сарычев.
— Погодите, Николай Андреевич, — нервно дернулся Мурашенков.
— Откуда вы все так быстро узнали? Вы специально следили за семьей Джеймса
Фармера? Зачем вы сюда приехали? Вас кто-то прислал?
— У меня такая профессия — все узнавать, — напомнил Дронго,
— и не нужно так нервничать. Вы все еще полагаете, что меня наняли ваши
конкуренты?
— Кстати, насчет конкурентов, — напомнил Мурашенков, — вы
знаете, кто вышел последним к нам на лужайку? Кого мы все ждали?
— Знаю. Тадеуша Шокальского.
— Пан Шокальский имел все основания не любить семью Фармера,
— задумчиво сказал Мурашенков.
— Как и вы Шокальского, — напомнил Дронго, — я был
свидетелем, как вы вчера спорили.
— Это не имеет никакого отношения к убийству Сильвии Фармер,
— жестко заметил Мурашенков, повышая голос. Впервые он не выдержал и сорвался
на крик.
— Не кричите, — так же жестко одернул его Дронго, — я не ваш
подчиненный, и здесь не ваш офис. Я имею право высказывать любые предположения.
Например, даже такое безумное: вы знали, что Шокальский спустится позже всех, и
сделали все, чтобы специально его подставить. Возможно, даже оставили пистолет
в его номере.
— Вы сумасшедший! Мы конкуренты, но зачем нам убивать жену
Фармера? Скорее мы перестреляли бы друг друга. — Мурашенков сделал движение,
намереваясь подняться, затем неожиданно рассмеялся: — Как здорово вы вывели
меня из себя! И разговорили. А я считал себя гораздо устойчивее. Отдаю должное
вашему умению.
У здания отеля резко затормозили несколько автомобилей. В
холл ворвались сотрудники полиции. Вбежавшие полицейские поспешили на второй
этаж.
— Все наши споры закончились, — нервно произнес Мурашенков,
— ружье, висевшее на стене, должно было выстрелить. Теперь сотрудники полиции
быстро установят, кто именно выстрелил в несчастную женщину. Хочу обратить ваше
внимание, что у меня нет и не было оружия. Хотя бы потому, что я летел через
Англию, и мне было бы невозможно пройти проверку в аэропорту, имея пистолет в
своем багаже. Вам не кажется, что ситуация предельно простая? Искать нужно
человека, способного привезти с собой оружие.
— Это не алиби, господин Мурашенков, — возразил Дронго, —
достать оружие не так сложно, как вам кажется.
— У нас бесполезный разговор, — поднялся Мурашенков, — вы
считаете меня убийцей? Зачем мне нужно было убивать супругу мистера Фармера?
Это чудовищный бред.
— Лучший способ сорвать переговоры, — заметил Дронго, —
вчера вы узнали, что Шокальский представляет серьезных конкурентов…
— Я полагал, что подслушивать чужие разговоры неприлично.
— Когда вы срываетесь на крик, вас могут услышать…
Мурашенков взглянул на Сарычева. Тот поднялся под его
взглядом. Они повернулись и пошли по коридору.
Дронго смотрел им вслед, когда над его головой раздался
голос:
— Неприятные господа эти гости из Москвы. Шокальский
жаловался, что они готовы на все, чтобы получить контракт…
Дронго поднял голову. Рядом с ним стояла пани Илона. Он тоже
встал.
— Вы слышали, что произошло? — спросил Дронго.
— Убили Сильвию, — пожала плечами Илона. Она сказала это
так, словно в случившемся не было ничего особенного.
— Откуда вы узнали?
— Горничная орала на весь отель, — объяснила она, — я ничему
не удивилась. В таких местах всегда случаются какие-нибудь жуткие трагедии.
Когда здесь столько знаменитостей, должна произойти какая-нибудь пакость. Чем
выше статус людей, чем они богаче, тем больше гадостей можно найти в их прошлой
жизни.
— Интересная теория, — ответил Дронго, — вы знаете, что
Сильвию застрелили?
— Ну и что? Конечно, застрелили. Эти миллионеры бывают еще и
большими трусами. Я правильно сказала по-русски?
