— Ударение нужно ставить на первом слоге, а не на втором, —
улыбнулся Дронго.
— А вы хотели, чтобы убийца задушил Сильвию своими руками?
Или перерезал бы ей горло?
— Вы так спокойно говорите об этом потому, что работали
много лет в полиции или вы вообще циник по жизни?
— И то, и другое, — ответила Илона, — я циник, потому что
много лет работала в полиции, и работала там столько лет, потому что я циник.
Вас устраивает такой расклад?
— Сильвию застрелили, — вернулся к первоначальной теме
Дронго. — Я бы на вашем месте подумал, кому это выгодно.
— Я уже думаю, — призналась Илона. — Боюсь, что среди
подозреваемых будут гости нашего отеля.
— И пан Шокальский в том числе?
— Нет, — чуть замешкавшись, сказала она, — он не входит в
круг моих подозреваемых. Он способен соблазнить Сильвию или обмануть ее мужа.
Но на убийство не пойдет. Нет, нет, это не он.
— В таком случае это могла быть женщина, — сказал Дронго,
глядя ей в глаза. — Женщина, которая ненавидела мужа Сильвии. Которая приехала
сюда непонятно зачем с одним из оппонентов Джеймса Фармера. И появление которой
столь очевидно вывело мистера Фармера из себя. Достаточно или продолжать?
— Продолжайте. — Рослая Илона смотрела ему прямо в лицо, не
мигая и не отводя глаза.
— Добавьте еще один немаловажный факт, — Дронго не стал
выдерживать эффектную паузу, — мы с вами единственные здесь, кто хорошо владеет
оружием. Вам не кажется неприятным такое совпадение?
— Вы думаете, что я убила Сильвию из ревности? Или из мести?
— Она рассмеялась, продемонстрировав красивые здоровые зубы. — Зачем мне нужно
было в нее стрелять? Я скорее пристрелила бы самого Фармера за все, что я из-за
него пережила. А его несчастная жена мне ничего плохого не сделала.
— Я могу узнать, почему вы так не любите Джеймса Фармера?
Она оглянулась — мимо них спешили врачи, прибывшие позже
полицейских. Илона чуть посторонилась, пропуская людей в белых халатах.
— Вчера я вам уже все сказала. — Ей был неприятен подобный
поворот в разговоре.
— Вы сказали, что познакомились с Джеймсом Фармером двадцать
лет назад. И больше ничего. Я могу узнать, почему вы его так ненавидите? Или я
ошибаюсь?
— Не ошибаетесь. Он был спонсором конкурса красоты в
Лондоне.
— Это вы уже говорили. Очевидно, он был не только спонсором,
но и успел познакомиться с вами гораздо ближе, чем требовалось по правилам
соревнований?
— А разве бывает иначе? — Она горько усмехнулась, и Дронго
подумал, что она действительно циник. — Конечно, мы сблизились. Вспомните, что
было в моей стране двадцать лет назад. Ярузельский произвел военный переворот,
все лидеры «Солидарности» были отправлены в тюрьму. Меня с трудом выпустили в
Лондон, не хотели отпускать. Это был мой шанс. Я так хотела остаться на Западе
и никогда не возвращаться в Польшу! И конечно, обрадовалась вниманию Фармера.
Он был тогда такой представительный и красивый! Но очень холодный. Он всегда
был холодным эгоистом. Я сейчас думаю, что нужно быть именно таким, чтобы
сделать себе огромное состояние. Человеком, которого не трогают радости и горе
других людей. Бездушной машиной.
— Кто-то из великих сказал, что остаться счастливым на
протяжении всей жизни можно при наличии хорошего пищеварения, бесчувственного
сердца и абсолютного отсутствия совести, — негромко напомнил Дронго.
— Это так, — согласилась Илона, — это самая точная
характеристика Джеймса Фармера. Он в жизни никого не любил. Я думаю, он и
Сильвию не любил. Для него она была очередной новой «игрушкой».
Она замолчала и вдруг, тряхнув головой, продолжила:
— Я была тогда глупой девочкой. Для меня он был небожителем…
В общем, мы с ним дважды встречались наедине в лондонском «Ритце». Он заказывал
мне номер, присылал цветы, шампанское. И это после голодной Польши, где не
хватало продуктов. Я совсем потеряла голову. И конечно, не предохранялась, —
считала, что мне нечего бояться. В те времена мы даже не слышали о такой
болезни, как СПИД.
Дронго терпеливо ждал. И наконец, она сказала:
— По условиям конкурса все победительницы соревнований
получали в качестве призов контракты с рекламными агентствами. Я тоже должна
была остаться в Лондоне. Казалось, мои мечты сбываются. Но через полтора месяца
выяснилось, что я беременна. Ни о каком участии в рекламных мероприятиях уже не
могло быть и речи. Скандал получился грандиозным. Со мной разорвали контракт.
Наше посольство приняло решение выслать меня обратно в Польшу. Я умоляла
Фармера мне помочь, но он даже не захотел со мной разговаривать…
Она достала сигареты.
— Здесь нельзя курить, — напомнил Дронго.
Илона чертыхнулась и убрала пачку.
— Меня вернули в Варшаву, — продолжала она, — отняли у меня
все призы, разорвали контракты… — Она помолчала, словно решая, говорить
следующую фразу или нет. А затем произнесла: — И вдобавок ко всему у меня
случился выкидыш. Видимо, из-за шока после всех переживаний… Это был мальчик… —
Она снова достала пачку сигарет, и на этот раз Дронго ничего не сказал. — С тех
пор у меня больше не было детей, — сообщила она напоследок и, отвернувшись,
вынула из пачки сигарету. — Извините меня, — тихо произнесла Илона, отходя от
Дронго.
В этот момент в коридоре, у лестницы, произошло какое-то
движение. Несколько местных журналистов и служащих отеля бросились в ту
сторону. По лестнице спустились Джеймс Фармер и хозяин отеля Мануэль Сильва.
Они стояли в окружении охранников и сотрудников гостиничных служб. Дронго
посмотрел на Фармера. Тот был по-прежнему невозмутим и спокоен. И Дронго
подумал, что все рассказанное Илоной — правда. В ту же секунду Фармер поднял
глаза на Дронго. Их взгляды скрестились. Очевидно, рассказ Илоны вызвал в
подсознании Дронго некие ассоциативные воспоминания. Он мрачно смотрел на
Фармера. Гораздо более мрачно, чем человек, несколько минут назад потерявший
свою жену, — на самого Дронго.
Фармер не выдержал и первым отвел глаза. И тут же прошел
дальше.
«Такой человек мог сам оказаться убийцей», — неожиданно для
себя подумал Дронго.
Глава 6
Сотрудники полиции продолжали допрашивать всех гостей отеля,
когда Дронго снова вышел на террасу перед зданием. Подойдя к столику, за
которым он сидел несколько часов назад, Дронго поднял голову. Отсюда до балкона
того номера, где застрелили Сильвию Фармер, было метров пять. Или четыре. Он
подумал, что в любом случае должен был услышать выстрел, если бы тот произвели
во время его пребывания на террасе.
«Значит, выстрел прозвучал раньше, — решил эксперт. — Но
этого не может быть!» Ведь визажистка посетила номер прямо перед появлением там
горничной. А та, увидев убитую, сразу же с криками выбежала на балкон, под
которым в это время как раз сидели Дронго с комиссаром.
