— Понимаю, — сказал Дронго. Он вспомнил, как однажды сам по
нелепой случайности вошел в чужой номер, где на кровати в совершенно
недвусмысленной позе наслаждалась друг другом молодая пара. Парень даже не стал
отвлекаться, а девушка подняла голову и, нимало не смущаясь, выразительным
жестом руки показала Дронго, куда ему следует идти отсюда. Дронго лишь
пробормотал извинения и осторожно вышел. Кажется, это было в Румынии лет
семнадцать назад…
— Уже прибыли некоторые журналисты, — раздраженно сказал
Мануэль Сильва, — боюсь, завтра их здесь будет еще больше.
— Ваш отель попадет во все газеты, — согласился Дронго.
— Это меня и пугает, — признался владелец отеля, — акции
компании и без того падают. После террористического акта в Нью-Йорке
одиннадцатого сентября огромные убытки несут авиакомпании, туристический и
гостиничный бизнес. Люди напуганы.
— Да, — согласился Дронго, — я знаю.
— Вы играете в гольф? — неожиданно спросил Мануэль Сильва.
— Нет, — усмехнулся эксперт, — боюсь, что из меня не
получится такой выдающийся профессионал, как вы.
— Я много тренируюсь, — признался владелец отеля, — и,
конечно, знаю здешние поля лучше других. Я провожу в отеле по три-четыре месяца
в году. Мне всегда казалось, что здесь идеальное место для такой великой игры,
как гольф. Жаль, что вы не играете. Если понадобится моя помощь, я всегда готов
вам помочь.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил его Дронго, — у меня к вам
только один вопрос. Вы не знаете, почему ваш друг Карнейро пригласил сюда
комиссара Брюлея?
— Конечно, знаю, — вздохнул Мануэль Сильва, — я сам попросил
его об этом.
— Зачем?
— Нас беспокоило, что пан Шокальский решил приехать сюда со
своей пассией. С этой Илоной Томашевской. К сожалению, нам стало известно о
том, что она раньше встречалась с Джеймсом Фармером, и мы опасались возможного
инцидента.
— Откуда вы узнали об их отношениях? — Еще не успев
закончить фразу, Дронго понял, что совершил ошибку. Он не должен был выдавать
себя этим вопросом, признавая невольно, что также осведомлен о прежней связи
Томашевской и Фармера.
— Вы тоже успели об этом узнать, — покачал головой его
собеседник, — тогда вы должны понять наши опасения. Я поручил охранникам
особенно внимательно следить за пани Илоной. К тому же она бывший сотрудник
польской полиции. Разве можно доверять сотрудникам полиции, работавшим в прежние
времена?
— Среди них было много порядочных людей, — возразил Дронго,
чуть улыбнувшись. — Между прочим, комиссар Брюлей тоже бывший сотрудник
полиции.
— Он был по эту сторону занавеса, а она — с другой стороны,
— в свою очередь возразил Мануэль Сильва, — там не было порядочных людей. Там
все пытались выслужиться перед режимом Ярузельского.
Спорить не хотелось. Дронго жил в другой системе координат и
знал, насколько не прав владелец отеля, все еще сохранявший в памяти прежние
стереотипы.
— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил Дронго.
— Поляки заказали два номера, указав, что приезжают сюда для
переговоров с мистером Фармером. Я попросил нашу службу охраны проверить
прошлое этих гостей. Про пана Шокальского мы не узнали ничего нового, а вот про
Илону Томашевскую нам стали известны такие факты, которые делали нежелательным
ее визит в Алгарве. Но было поздно отказать ей. Она уже получила шенгенскую
визу и собиралась лететь сюда вместе с Шокальским. Извините, меня, кажется,
зовут.
Мануэль Сильва направился к зданию. Сквозь идеально
вычищенные стекла Дронго хорошо были видны следователи, поджидавшие владельца
отеля в холле.
Тело убитой уже успели увезти, и теперь в отеле царило то
напряженное ожидание, которое наступает после ошеломляющих событий, ставших для
кого-то трагедией, когда каждый чувствует себя немного виноватым. Брюлей
куда-то исчез, очевидно, уехал вместе с сотрудниками полиции, и Дронго вдруг
остро почувствовал свое одиночество. Он никому здесь не был нужен. Даже
полицейские, проводившие допрос свидетелей, не стали его искать, возможно,
посчитав, что им достаточно и показаний Брюлея.
Если служащие отеля получили указание обратить внимание на
поведение Илоны, то вчерашний интерес Дронго к польской паре, очевидно, был
доложен и владельцу отеля. Тогда выходит, что Дронго подсознательно поступил
правильно, не скрыв того, что знает о ее прежних отношениях с Фармером. Или
все-таки неправильно?
«Десять подозреваемых… — снова принялся анализировать
Дронго. — И один из них должен быть убийцей».
Часы показывали уже почти половину третьего, но никто не
вспоминал про обед.
Дронго еще не знал, что убийца уже продумал свой следующий
шаг и точно выбрал жертву. Он даже не подозревал, что первое убийство было лишь
ступенькой ко второму. Из десяти подозреваемых один был убийцей, но среди них
была и следующая жертва. Вторая жертва, смерть которой так нужна была убийце.
Дронго повернулся и пошел к зданию отеля. Обедать не
хотелось. Он поднялся к себе в номер и собрался прилечь. Было грустно и
неприятно от своей ненужности. В этот момент в дверь постучали. Он удивился.
Если не считать Брюлея, Дронго никого не ждал. Он подошел к двери и посмотрел в
глазок. За дверью стоял, переминаясь с ноги на ногу, пан Тадеуш Шокальский.
«Что привело ко мне этого типа?» — неприязненно подумал
Дронго, открывая дверь. Он все-таки немного ревновал Шокальского к такой
роскошной женщине, как Илона Томашевская.
— Пан Дронго, — улыбнулся Шокальский, — можно к вам?
Извините, что врываюсь без приглашения, но мне показалось, что такое
чрезвычайное событие может извинить мою настойчивость.
По-русски он говорил хорошо, правда, чересчур быстро и
немного шепелявя. Дронго поморщился, но пропустил в свой номер назойливого
поляка.
— Прошу прощения, — еще раз извинился Шокальский, усаживаясь
на стул.
Номера в отелях системы «Меридиан» обычно небольшого
размера, если, конечно, это не сьюиты и не апартаменты в расположенных в
столицах бывших дворцах. Дронго присел в единственное кресло, приготовившись
услышать, что скажет неожиданный посетитель.
— Пани Томашевская рассказала мне, что вы известный эксперт
по вопросам преступности, — осторожно начал Шокальский, — она говорит, что вы
лучший специалист в этой области.
— Не думаю, что лучший, — перебил своего собеседника Дронго,
— все знают, что лучшие в Европе — это комиссар Дезире Брюлей и Мишель Доул из
Лондона. Говорят, что есть еще один бельгиец, но я с ним лично не знаком. Я
всего лишь четвертый или пятый.
— Ценю вашу скромность, пан Дронго. Но мне кажется, что вы
оказались здесь не случайно.
