— Жаль. — Мануэль Сильва попрощался и направился к лифту.
Да Кунья облегченно вздохнул.
— У нас столько проблем, а вы заставляете нас врываться в
номер всемирно известной американской кинозвезды, — пробормотал менеджер. —
Извините, но вы представляете, что могло случиться, если бы она проснулась? Мы
были бы опозорены на весь мир. Боюсь, наш отель пришлось бы закрывать.
— Все акции отеля принадлежат сеньору Сильве?
— Конечно, нет. Три года назад мистер Фармер очень помог
нам, купив часть акций. Адвокат Карнейро тоже вложил деньги. Но вся система
отелей несет убытки. По всему Алгарве. После одиннадцатого сентября…
— Я знаю, — не дослушав, Дронго поторопился уйти.
Он спустился вниз и нашел комиссара Брюлея, удобно
устроившегося на террасе, откуда можно было наблюдать, как игроки в гольф
собираются на свой сегодняшний турнир. Первыми снова оказались готовы Мануэль
Сильва и Алваро Карнейро. Почти сразу за ними на лужайку вышли Мурашенков и
Сарычев. Брюлей внимательно следил, кто будет следующим.
Дронго подошел к нему и сел рядом, также глядя на лужайку.
Напряжение усиливалось с каждой секундой.
Из отеля вышел Тадеуш Шокальский. Он был чем-то недоволен,
постоянно оглядывался по сторонам, словно опасаясь преследователей.
— Больше никого не будет, — предположил Дронго.
Брюлей сидел рядом, набивая трубку. Он сделал вид, что не
расслышал последних слов своего молодого напарника. Все ждали шестого игрока.
Дронго подумал, что, возможно, это будет кто-то из служащих отеля. Комиссар
закурил трубку. И шестой игрок наконец появился.
Дронго сжал зубы, чтобы ничего не сказать. Такое зрелище
невозможно было комментировать. На следующий день после гибели жены Джеймс
Фармер явился на лужайку, чтобы продолжить свою партию в гольф. Такого просто
не могло быть! В это невозможно было поверить. Фармер поклонился ожидавшим его
пятерым игрокам, и все вместе они направились к первой, самой дальней,
площадке.
— Вот так, — прокомментировал комиссар, не глядя на Дронго,
— в моей практике был случай, когда крупный бизнесмен, потерявший утром жену,
отправился на вечерний коктейль, куда должен был приехать министр из соседней
страны. Деньги важнее всего, бизнес должен продолжаться в любом случае. Как и
их игра.
— У них нет ничего святого, — в сердцах заявил Дронго. — Вы
не узнали, куда уехал Энрико Вилари?
— Пока никто не знает о его исчезновении, хотя автомобиля
Вилари нет на стоянке перед отелем, я уже проверял.
— Может, вам стоит позвонить вашему знакомому португальскому
инспектору?
— Я уже ему позвонил, — ответил комиссар, — он приедет через
полчаса. Ты себе не представляешь, как его заинтересовал факт исчезновения мужа
Кэтрин Фармер. Кстати, что с нашей голливудской звездой? Надеюсь, все в
порядке?
— Она спит. Боюсь, она будет спать еще несколько часов. Но
на всякий случай я попросил посадить там охранника. Если патрон подбросили, то
ей угрожает большая опасность.
— Нужно искать пистолет и оставшиеся патроны, — комиссар
тяжело вздохнул, — хотя убийца имел много возможностей его спрятать. И мы до
сих пор не понимаем, кто и зачем убил Сильвию Фармер.
— Я хочу посмотреть, как они играют в гольф, — неожиданно
заявил Дронго, — говорят, это занимательная игра. По-моему, будет интересно
узнать, какие у кого из них успехи. Там сразу шесть подозреваемых. Трое других
остаются в отеле. И все три женщины. Кэтрин спит, ее визажистка находится в
соседнем номере. Илона гуляет где-то рядом. И только Энрико Вилари нет нигде.
Но, может быть, он еще вернется…
— Я останусь здесь, — предложил комиссар, — хочу проверить,
куда он мог уехать. До Севильи на машине около двух с половиной часов езды. До
Лиссабона примерно три часа. До аэропорта в Фаро — около часа. Ты говорил, что
у него не работал мобильный телефон. Может, он уехал в Фаро, чтобы вылететь
куда-нибудь на самолете?
— Зная, что его могут обвинить в убийстве, и не сказав
ничего всем остальным? — спросил Дронго. — Нужно попросить португальскую
полицию проверить все три ближайших международных аэропорта. Хотя рядом, в
самом Алворе, есть небольшой аэродром, откуда вылетают двухместные частные
самолеты. Но я не думаю, что Вилари рискнет полететь на таком самолете.
Он еще не договорил, когда в дверях, ведущих из холла на
террасу, показался Жозе Монтейру. Вымазав бриллиантином волосы, портье стал
похож на шансонье тридцатых годов. Привычная улыбка заиграла на его лице, как
только он заметил Дронго. И сразу замахал ему рукой, словно увидел самого
близкого человека. Дронго понял, что у прохвоста есть новости, и вернулся в
холл, чтобы послушать, что именно ему хочет сообщить его жадный «старый
знакомый».
— Сеньор Дронго! — Монтейру встретил его счастливой улыбкой.
— У меня есть для вас информация. И даже не одна.
— Пятьдесят евро за каждую, — предложил Дронго.
— Что вы! — с обидой всплеснул руками портье. — У меня очень
ценная информация. Если вы заплатите по двести евро за каждую, я готов с вами
поделиться.
— За обе сто пятьдесят, — сказал Дронго, доставая деньги, —
и не нужно больше торговаться.
— Двести за обе, — попросил Монтейру, — и обещаю: вы
останетесь очень довольны.
Дронго достал две зеленые бумажки.
— Слушаю, — сказал он.
— Вчера сеньор Вилари получил срочное сообщение из Италии, —
радостно улыбаясь, сказал портье.
Дронго протянул одну купюру.
— Какое сообщение? — поинтересовался он.
— Срочное сообщение для сеньора Вилари, — снова повторил
Монтейру, — я могу вспомнить, о чем, но это потребует дополнительных расходов.
— Когда оно пришло?
— В половине третьего ночи, — любезно ответил портье, — но
если вы дадите мне еще сто евро, я постараюсь вспомнить, что в нем было. Вы
ведь не сотрудник полиции, — деловым тоном добавил он, — и я не обязан давать
вам показания. Вы всего лишь частный эксперт, сеньор Дронго, а я знаю свои
права.
— Как приятно иметь дело с умным портье, — пробормотал
Дронго, — вот еще сто евро, — он положил деньги на стойку и прижал их двумя
пальцами, — что было в сообщении?
— Сеньора Энрико Вилари просили срочно приехать в Геную, где
находится его мать. Кажется, ей совсем плохо, — следя за рукой Дронго, сказал
Монтейру с притворным сочувствием.
— Вы кому-нибудь говорили об этом?
— Никому. Я дежурил всю ночь и сообщил об этом только самому
сеньору Вилари. Он очень достойный сеньор и, наверное, любит свою мать, сохрани
ее дева Мария. Он почти сразу уехал.
