Дронго поднял оба пальца, чтобы довольный портье тут же
выхватил вторую купюру.
— Ты сказал: «две информации», — напомнил Дронго прохвосту и
достал третью сотенную бумажку, — о чем вторая?
— Сеньора Илона Томашевская была сегодня ночью не одна, —
доложил, гадко улыбаясь, Жозе Монтейру, — мне сообщили, что у нее был мужчина.
Возможно, кто-то из наших гостей…
Он еще не успел договорить, как Дронго выхватил у него из
руки вторую купюру.
— Это штраф за неосведомленность, — сказал Дронго. —
Мужчина, который был с пани Илоной нынешней ночью, — перед тобой. Поэтому твоя
вторая информация ничего не стоит. Но ты можешь продать ее другим сеньорам.
Думаю, им будет интересно узнать, с кем провела ночь прекрасная польская пани.
До свидания. Мы в расчете.
И оставив изумленно-огорченного портье, Дронго вернулся на
террасу.
— Я знаю, куда уехал Вилари, — устало сообщил Дронго,
подходя к комиссару Брюлею, — сегодня ночью он получил срочное известие об
ухудшении состояния своей больной матери.
— Ты веришь в это? — спросил Брюлей.
— Я слышал, как он упоминал о плохом здоровье матери в
разговоре с Кэтрин. Нужно срочно звонить в Италию. Либо он сам организовал
ложный вызов, чтобы отсюда уехать, либо его мать на самом деле очень больна.
— И еще один возможный вариант, — добавил комиссар. —
Сообщение отправил кто-то третий…
Глава 14
Минут через тридцать приехали сотрудники полиции, и Брюлей
ушел на встречу с ними. Комиссару нужно было получить ответы из Интерпола на
запросы, которые он успел сделать за эти два дня.
Дронго поднялся и направился к полю для гольфа, всматриваясь
в игроков у дальней лунки. С такого расстояния он с трудом различал их. Пройдя
немного вперед, он оглянулся и увидел на террасе пани Илону, которая помахала
ему рукой. Затем посмотрел на балкон сьюита Кэтрин Фармер. Ее номер находился в
правой части здания, если смотреть со стороны океана, и выходил окнами на поле
для гольфа, где сейчас состязались игроки.
— Надеюсь, с ней не случится ничего плохого, — пробормотал
себе под нос Дронго, помахав в ответ Илоне, которая стояла как раз под балконом
номера Кэтрин.
Он снова повернулся и продолжил путь в сторону игроков. Они
перемещались от лунки к лунке группой, наблюдая за ударами каждого из
участвующих в турнире. Манера играть обычно отражает эмоциональную сущность
человека. Фармер играл спокойно, хладнокровно производя удары, ни в какой
ситуации не меняя выражения лица. Мурашенков тоже был совершенно спокоен,
играл, стараясь не рисковать. Сарычев не принимал участия в игре, однако бурно
переживал, болея за своего соотечественника. Шокальский рисковал, пытаясь
отыграться за счет дальних точных ударов. Адвокат Карнейро играл небрежно и
часто ошибался даже в самых элементарных ситуациях. И конечно, всех побеждал
Мануэль Сильва. Было заметно, что игра доставляет ему удовольствие. Он был
настоящим профессионалом. Очень точно просчитывал свои ходы, проводил удары с
минимальными издержками и вообще играл так, словно участвовал в очередном
чемпионате мира.
Полная дистанция для игры в гольф обычно составляет от
четырех тысяч шестисот метров до шести тысяч четырехсот метров. На дистанции
расположены восемнадцать лунок различного типа, устроенных в длинном узком
коридоре из скошенной травы. На полях, спроектированных Генри Коттоном,
встречались многочисленные препятствия — высокая трава, песчаные ямы,
протекающие ручьи и небольшие озера. Для удачного прохода дистанции игрокам
необходимо правильно разбираться во множестве деревянных и металлических
клюшек, каждая из которых ориентирована на определенную дальность и точность
удара.
Чем ближе подходил Дронго к играющим, тем очевиднее для него
становилось превосходство Мануэля Сильвы над остальными. Вторым был Фармер,
третьим — Мурашенков. Остальным не удавалось даже приблизиться к результатам
этой тройки.
Помощники игроков с запасными клюшками в чехлах толпились на
дорожке, проложенной между площадками. Дронго были слышны их восторженные
восклицания и комментарии к игре. Все сходились в едином мнении: победить
должен Мануэль Сильва. Насчет второго места заключались пари. Некоторые
считали, что вторым будет Мурашенков, другие полагали, что Джеймс Фармер еще
вырвется вперед.
Дронго встал рядом с Сарычевым.
— Вы уже не играете? — спросил он.
— Бесполезно, — отмахнулся Сарычев, — никаких шансов.
Сильва, Фармер и Арсений Викторович положили всех на лопатки. Они втроем и
разыграют все три первых места. Вместо меня играет менеджер да Кунья. Но у него
тоже нет шансов.
Они прошли за игроками к следующей лунке. Все вместе
двигались по направлению на север — к зданию отеля. Мурашенков долго выбирал
клюшку и наконец нанес удар. Мяч упал в нескольких сантиметрах от лунки.
— Браво, — закричал Сарычев, — мы побеждаем!
— Ваш напарник хорошо играет, — заметил Дронго.
— Он у нас лучший игрок, — восторженно сообщил Сарычев, —
хотя победить Сильву и Фармера почти невозможно.
Фармер подошел к мячу. Казалось, что его не интересовало
ничего, кроме точного удара. Он ни на кого не оглядывался, не смотрел по сторонам.
До полудня солнце светило с востока, поэтому Фармер чуть повернулся, закрываясь
от яркого света, прицелился и нанес удар. Он даже не следил за полетом мяча,
как будто заранее был уверен, что тот попадет куда надо. Мяч взлетел над полем,
блеснул в лучах солнца и опустился… точно в лунку.
Все присутствующие ахнули. Даже Мануэль Сильва криво
улыбнулся — такой удар просто так не исполнишь! Кроме абсолютной техники здесь
требовалось еще и немного везения.
— Фантастика, — прошептал Сарычев, обращаясь к Дронго, —
правильно говорят: кому не везет в любви, тому везет в игре.
— Он так спокойно играет, — заметил Дронго.
— Фармер игрок выдающийся, — подтвердил Сарычев с заметным
вздохом, — если бы он принимал участие в официальных соревнованиях, то давно бы
стал чемпионом. Но ему это не нужно. При его деньгах можно увлекаться гольфом и
не играть в чемпионатах.
— Я думал, он не выйдет сегодня на поле, — сказал Дронго, —
после свалившегося на него несчастья…
— Посмотрите, как он играет. Это не человек, а воплощенное
хладнокровие. Занятие бизнесом делает людей другими, — убежденно заметил
Сарычев, — это своего рода искусство. Волшебный дар, как у художников или
поэтов. Человек становится бесчувственным, эмоционально выдержанным, учится
рассчитывать собственные силы и возможности, не бояться опасностей, риска. Не
каждый обладает таким даром.
— Фармером нужно родиться, — согласился Дронго.
На позицию вышел Мануэль Сильва. Он был впереди других
игроков и поэтому мог не рисковать. Выбрав клюшку для среднего удара, он
спокойно пробил, и его мяч лег совсем рядом с лункой. Восторженных криков не
было. Мануэль Сильва играл так, как должен был играть профессионал.
