На остальные удары никто даже не смотрел. Всех интересовала
игра именно этих троих. Игроки, а вслед за ними их помощники и болельщики,
двинулись к следующей площадке.
— Скажите, Николай Андреевич, — поинтересовался Дронго, — вы
выступаете как конкуренты Шокальского?
— Коммерческая тайна, — усмехнулся Сарычев, — хотя какая там
тайна. Все об этом знают. Шокальский — подставное лицо. Он не дает нам
нормально заключить контракт, ради которого мы сюда приехали.
— Вы уже вышли на подписание контракта?
— Конечно. Мы предлагаем такие деньги, которые больше никто
не может предложить. Мы были уверены, что получим этот контракт.
— И до сих пор не договорились?
— Пока нет.
— Вам мешают португальцы? Карнейро и Сильва? —
поинтересовался Дронго. — Они ваши основные соперники?
— В какой-то мере. Только они настаивают на другом варианте.
Хотят перенести соревнование в Синтру, на Солнечный берег. Это под Лиссабоном.
— Прекрасные места, — кивнул Дронго, — хотя здесь мне
нравится больше.
— Они готовы на все, лишь бы оставить чемпионат в
Португалии, — нервно произнес Сарычев. — Посмотрите, как играет этот
Шокальский. Он беспрерывно рискует. Думает, что одним точным ударом можно все
решить. Так и во время переговоров. Не называет определенную цену, а постоянно
блефует. И в результате Фармер считает, что нельзя никому доверять. Ни нам, ни
полякам.
— Вы не узнали, кого представляет Шокальский?
— Он не сообщает. Какую-то неизвестную нам группу. Возможно,
японцев. У них есть деньги для таких соревнований.
— Или американцев. Может быть, все-таки речь идет о другом?
Например, о передовых технологиях…
Сарычев даже не удивился. Он улыбнулся и кивнул:
— Может быть. Все понимают, для чего приобретаются права на
подобные соревнования. Каждые Олимпийские игры, каждый крупный чемпионат,
каждая выставка «Экспо» — это уже давно не просто международные мероприятия.
Все это большая политика. А такой элитарный чемпионат, как состязания игроков в
гольф, привлечет тысячи авторитетных людей и миллионы долларов инвестиций. О
возможности продвижения тех самых технологий я уже не говорю… Посмотрите, как
играет Карнейро. Он хороший игрок, но против Фармера и Сильвы у него нет
шансов. Ни единого. Хотя он, конечно, старается.
Вслед за игроками они прошли к очередной площадке. Фармер
демонстрировал свое хладнокровие.
— Мы постараемся его дожать, — сообщил Сарычев, — сегодня
вечером он обещал дать согласие. Арсений Викторович вчера звонил ему, чтобы
выразить соболезнование. И они договорились окончательно решить вопрос именно
сегодня. Мы предлагаем в два раза больше, чем все основные конкуренты. А
Шокальский просто блефует. У него не может быть столько денег. Я все больше
убеждаюсь, что никакие серьезные люди за ним не стоят.
— А португальцы? Они сумеют найти столько денег?
— Не думаю. Хотя им могли бы помочь европейцы. Карнейро
готов привлечь деньги немцев, с которыми он очень близок, а Сильва — отказаться
от нашего отеля, чтобы перенести чемпионат в Синтру. Но свободных средств у них
нет. Вы же знаете, как сейчас скачут валюты. Доллар и евро. Такие свое-бразные
качели. В этой ситуации наша нефть — самый лучший товар. Цена на него взлетела,
а деньги мы получаем в любой валюте.
— Когда Мурашенков должен встретиться с Фармером?
— Сегодня вечером. Они договорятся об окончательной цене, и
тогда завтра утром прилетят наши и его адвокаты, чтобы подготовить договор. Но
это уже не наше дело. Там столько пунктов, которые нужно согласовать…
— Разве Фармер не уедет?
— Насколько я знаю, пока нет. Тело Сильвии сразу не выдадут.
Полицейские отправили его в Албуфейру. Поразительно, что Фармер туда не поехал.
Что за человек! Я думал, подобных персонажей уже не бывает в жизни — они
остались только в романах. Но когда я впервые его увидел, то поверил, что
встретил именно такого миллионера. Безжалостного и холодного, как акула. Я был
в Австралии, там мне показывали белых акул. Эти могут разорвать любого, даже
свою пару. Да что там! Собственных детей не пожалеют. Вот так и Фармер. Для
него нет никаких родственных чувств. И жену свою, я думаю, он не очень любил.
Она ему нужна была как некий «бренд», как красавица, которая должна быть рядом.
— Не любите вы его, — заметил Дронго.
— А я их всех не люблю, — желчно сказал Сарычев. — Думаете,
мне просто было сюда приехать, я с неба свалился в это общество? Да я столько
работал, столько терпел! Чтобы стать владельцем нашего гольф-клуба, мне столько
всякого вынести пришлось! Чуть ли не сутенером был, когда в мой клуб в начале
девяностых богатые подонки в малиновых пиджаках приезжали с девочками. Господи,
как я их тогда ненавидел! Всех этих бывших уголовников, фарцовщиков и
спекулянтов, да еще неудавшихся спортсменов, у которых на лице написан их
«интеллект». А какие девочки с ними приезжали! Их бы в Париж на подиум или
куда-нибудь в голливудские фильмы. Тоненькие, красивые, одухотворенные. И
должны были работать на этих скотов, угождать им, ублажать.
Сарычев достал платок и вытер лоб.
— Не знаю, зачем я вам это рассказываю. Недавно был в
Молдавии. Знаете, как там живут люди? Вся республика голодает. В больницах —
очереди из желающих продать свои органы. Многие выезжают в Турцию, чтобы
продать свои почки за две или три тысячи долларов. Я там несколько дней был, а
вернулся — и неделю в себя прийти не мог. Что же такое этот Горбачев наделал,
что же он такое сотворил! Нет, я не жалуюсь. У меня все есть: деньги,
известность, меня уважают. Сейчас я совладелец очень престижного, элитарного клуба.
Сумел заработать несколько миллионов. Только не нравится мне все это. Раньше я
гораздо счастливее был — когда в парке культуры обычным распространителем
билетов работал. Честное слово, счастливее. А сейчас… Помните августовский
дефолт? Каких нервов он мне стоил! Я думал, мне тогда только один путь
оставался — в петлю. У меня на тот момент столько долгов было! И все, конечно,
в валюте. Еле-еле выкрутился. Но когда вспоминаю молдавских детей с длинными
шрамами на боку, так готов всех этих «акул» своими руками давить.
Сарычев снова вытер пот.
— Я бы на месте Фармера, наверное, сошел с ума, — тихо
признался он, — если бы убили мою жену. Я бы просто сошел с ума. Но мы с моей
Женей двадцать с лишним лет вместе прожили. Через все испытания прошли. И через
коммуналку, и через безденежье, и через предательство друзей. Так теперь мне
моя жена ближе всех на свете. Если ее не станет, то и мне жить незачем. А этот
вышел играть в гольф. И посмотрите, как спокойно ходит!
— Вы миллионер с левыми взглядами, — пошутил Дронго.
— Я человек с нормальными взглядами, — возразил Сарычев, —
самую богатую страну в мире развалили за несколько лет. А наших бывших граждан
выбросили в Европу на помойку. Женщины пошли в проститутки, дети торгуют своими
почками. И никого нет виноватых. Как подумаю, что на месте тех молдавских детей
могли оказаться мои внуки, выть хочется от ужаса.
