И, улыбнувшись еще раз, она вошла в кабину лифта.
— Будь я моложе хотя бы на десять лет, обязательно
постарался бы стать твоим соперником, — восхищенно пробормотал Брюлей. — Какая
очаровательная женщина! Не хочу ничего спрашивать, но темперамент просто
потрясает.
— Можете спрашивать, — рассмеялся Дронго, — я старался изо
всех сил соответствовать ее темпераменту.
Они подошли к номеру Шокальского, и комиссар позвонил. За
дверью никто не ответил. Комиссар взглянул на Дронго и позвонил еще раз.
— Куда он мог пропасть? — недовольно спросил Брюлей. —
Надеюсь, у его матери нет никакой болезни, из-за которой он мог бы срочно
улететь к ней.
Комиссар еще не успел договорить, как они увидели
Шокальского, идущего по коридору. Заметив гостей у своего номера, тот
остановился и оглянулся назад, словно проверяя, не отрезаны ли пути к
отступлению.
— Пан Шокальский, — громко позвал Дронго, — идите к нам. Мы
уже начали волноваться.
Шокальский пожал плечами и пригладил бородку.
— Прошу прощения, — проговорил он, — напрасно панове
беспокоились, я бы пришел к вам сам. Я вообще уважаю полицию и всегда готов
явиться по ее приказу — в любое место и в любое время.
— Мы знаем, как вы уважаете полицию, — кивнул комиссар, — в
прошлом году вы уважали словенскую полицию, до этого греческую… Продолжать, или
вы помните все эпизоды вашей жизни?
— Не нужно продолжать, — поднял руку Шокальский, — и не
делайте из меня этакого злодея. Я всего лишь обычный бизнесмен, который
пытается принести пользу людям.
— И себе, — добавил Дронго.
— Разумеется, — удивился поляк, — а вы видели бизнесменов,
которые бывают альтруистами? Я таких не встречал.
— Отоприте номер, — предложил Брюлей, — нам нужно с вами
поговорить.
— Конечно, конечно, — Шокальский достал карточку-ключ и
открыл дверь. Затем вошел первым и пригласил незваных гостей: — Входите,
панове. И убедитесь, что я не прячу в своем номере пистолет.
— Какой пистолет, вы о чем? — спросил комиссар, проходя в
комнату и усаживаясь на стул. Дронго устроился в кресле, а Шокальский присел на
застеленную кровать.
— Все ищут оружие, — улыбнулся Шокальский, — меня трудно
обмануть, пан комиссар. Наверное, горничные получили нужные указания от
руководства отеля. Они проверяют все полки в шкафах, все чемоданы. Правда,
делают это достаточно незаметно. Но я-то сразу понял, что в отеле ищут оружие,
из которого была убита Сильвия Фармер.
Комиссар и Дронго переглянулись. Они не слышали о таком
указании. Хотя португальская полиция вполне могла прибегнуть к помощи горничных
и персонала отеля, чтобы негласно проверить всех гостей.
— Я никогда не стрелял в людей и никого не убивал, — сообщил
Шокальский. — И вообще я никогда не имею с собой оружия. Это опасная и очень
вредная привычка. Пистолет вам не поможет в случае необходимости, если вы не
умеете с ним управляться так же ловко, как американский ковбой. А просто возить
с собой оружие — значит, глупо себя подставлять. В любой момент вашим
пистолетом может воспользоваться кто-нибудь другой, сделав вас виноватым в
убийстве.
— Вместо оружия вы привезли с собой бывшего сотрудника
полиции, — напомнил Дронго.
— Только для охраны, — улыбнулся Шокальский.
— Но вчера вы говорили мне, что она крупный специалист по
международному праву.
— А сегодня ночью вы убедились, что она крупный специалист и
по другим вопросам, — нагло заявил Шокальский, — но это не значит, что она
падшая женщина.
— Не говорите подобного в ее присутствии, — посоветовал
Дронго, — иначе вы можете вылететь с балкона третьего этажа.
— Я ничего плохого не сказал про пани Илону. Она прекрасный
человек, и я очень ей благодарен, что она захотела приехать со мной в Алгарве.
Одному путешествовать скучно. Откуда мне было знать, что здесь появится такой
плейбой, как вы, который отобьет у меня женщину.
— Хватит шутить, пан Шокальский, — строго посоветовал
Брюлей, — мы пришли по важному делу. С кем проводит ночи ваша спутница — это ее
личное дело. И личное дело моего молодого друга. Если вы отец этой женщины или
ее дядя, можете сделать ей замечание. А пока отвечайте на наши вопросы. Зачем
вы приехали?
— Сколько можно отвечать на один и тот же вопрос, —
всплеснул руками Шокальский, — мне уже надоело! Я приехал сюда на переговоры,
которые проводит мистер Джеймс Фармер. Очень сожалею, что застрелили его жену,
но я не имею к этому никакого отношения. Кроме меня на переговоры прилетели
русские, но их вы почему-то ни о чем не спрашиваете.
— Их мы тоже спрашиваем, — возразил Дронго, — но никто из
них не привез с собой пани Илону.
— С каких пор запрещено возить с собой женщин в деловые
командировки? Или я трачу деньги налогоплательщиков? — ухмыльнулся пан Тадеуш.
Этот тип был скользким как угорь — его никак невозможно было
ухватить.
— Вы обратились в агентство, где работает Илона Томашевская,
уже имея в виду именно ее, — строго начал Дронго. — Вам предложили на выбор
несколько сотрудников и сотрудниц, в том числе владеющих испанским или
португальским языком. Но вы настояли на кандидатуре пани Томашевской. Могу я
узнать почему?
— Мне казалось, что именно вы и должны знать почему, — снова
ухмыльнулся Шокальский, — или я ошибаюсь?
— Не нужно, Шокальский, — мрачно отозвался Дронго, — не
острите. Вы намеренно привезли сюда свою спутницу, чтобы выбить из колеи
мистера Джеймса Фармера. Вы узнали о ее прошлом и решили каким-то образом
воздействовать на партнера по переговорам. Например, шантажировать его, чтобы
заставить заключить выгодный для вас контракт. В общем, вы привезли ее сюда
нарочно.
— Ну и что? Это преступление? В чем меня обвиняют?
— После появления Илоны Томашевской в отеле произошло
убийство. Некто застрелил жену Джеймса Фармера. Мы считаем, что ваш приезд и ее
смерть каким-то неизвестным нам образом связаны друг с другом.
— В таком случае избрание папы римского тоже связано с нашим
приездом, — быстро ответил Шокальский. — Если бы его не избрали, если бы он не
был поляком, если бы не «Солидарность» и не развал восточного блока, если бы
Польша не вошла в НАТО и так далее. Ваши обвинения мне непонятны. Что вы
хотите?
Комиссар взглянул на Дронго, как бы признавая, что
Шокальский прав. Их подозрения трудно считать фактами. А приезд Илоны
Томашевской не обязательно связан с убийством Сильвии Фармер.
«Он все время блефует», — вспомнил Дронго слова Сарычева и
неожиданно улыбнулся.
— Хорошо, — сказал он, — будем считать, что мы ошибаемся…
