— Как вы думаете, кто стрелял в Фармера?
— Не знаю. Даже думать не хочу. Но не Сарычев точно. Он даже
курицу не сможет зарезать, в этом я уверен.
— А Вилари мог убить дядю своей супруги?
— Нет, конечно. Он ее так любит. Это же заметно. А что
касается ее родственников… Мы в первый день вместе играли в гольф, и он сказал
нам странную фразу: «Даже зная все недостатки этой семьи, все бывшие
приключения Джеймса и Сильвии, я все равно желаю счастья им обоим».
Представляете, какой парень? И он так нежно любит свою жену. Не понимаю, почему
всех так раздражает их разница в возрасте. Разве это не их личное дело?
— Она красивая женщина, несмотря на свой возраст, — печально
согласился Дронго, — а его молодость всем кажется своеобразным вызовом. Вот
поэтому их так и ненавидят.
Он спустился вниз к комиссару Брюлею.
— После нашего разговора Джеймс Фармер вызвал Мурашенкова и
подписал с ним предварительный договор. Можете себе такое представить?
Комиссар достал трубку, которая всегда выручала его в
трудные моменты. Он закурил и взглянул на Дронго.
— Уверен, что второго патрона не было? — еще раз спросил
Брюлей.
— Не было. И я докажу это.
— Тогда давай, работай. У нас мало времени, Дронго. У нас
почти его нет. А я соберу ребят и попробую поискать еще что-нибудь вокруг бассейна.
Я думаю, что второй патрон подбросили намеренно.
— Конечно, комиссар, — согласился Дронго. — Вот только каким
образом?
— Ты был первым, кто сбежал вниз, когда закричал Сарычев, —
вдруг спросил комиссар, — мимо тебя никто не пробегал?
— Нет. Сарычев мог сам выстрелить и выбросить пистолет в
бассейн. Но он не успел бы сбежать.
— И ты ничего не заметил?
— Только клюшку. Она лежала у дуба, с другой стороны…
Комиссар посмотрел на Дронго. Он ничего не сказал, только
посмотрел… Очень выразительно посмотрел.
— Вы гений, — улыбнулся Дронго, — я все понял. Сейчас
передам клюшку инспектору.
— Начинай свою работу, — кивнул в знак согласия Брюлей, — а
я постараюсь сделать свою. Вспомни, кто еще мог знать о вчерашнем отсутствии
Кэтрин Фармер в своем номере? Кто, кроме убитого Фармера?
— Энрико Вилари мог догадаться и… — Дронго вздрогнул. —
Теперь понятно, кто убийца!
— Нужно еще все проверить… — возразил комиссар.
— Нет, — убежденно сказал Дронго, — уже не нужно. Все факты
выстроились в одну цепочку. Теперь я знаю имя убийцы.
Дронго подошел к Брюлею вплотную и начал объяснять. Чем
больше он объяснял, тем шире становилась улыбка на лице комиссара, который
редко улыбался. Когда Дронго закончил говорить, Брюлей как-то одобрительно
хрюкнул и запыхтел своей трубкой. Это была высшая награда за два тяжелых дня,
проведенных в Алворе.
— Если все так, как ты говоришь, то мы с тобой еще годимся
не только на металлолом, — сказал, загадочно улыбаясь, комиссар.
К Дронго подошла Илона Томашевская. Она видела, как тело
убитого поднимали в отель.
— Только ничего мне не говори, — попросила она, внезапно
переходя на «ты». — И вообще… Я хочу тебе сказать, что мне просто осточертело в
этом отеле. И я думаю уже завтра отсюда уехать. Посмей только мне возразить!
— Хорошо, завтра, — согласился Дронго, — но сначала нам
нужно найти убийцу.
— Вы его никогда не найдете, — с вызовом бросила она ему, —
можешь считать дело закрытым. Я думаю, Фармер сам застрелил свою жену, а потом
выстрелил себе в сердце. Вот и все ваше преступление. — Она повернулась, чтобы
уйти.
— Если бы все было так просто… — сказал Дронго. — Между
прочим, ты знаешь, что Шокальский «случайно» вспомнил, кто именно встречал вас
в Лиссабоне? Можешь угадать, кто послал за вами свою машину?
Илона оглянулась и сделала шаг, чтобы оказаться совсем рядом
с Дронго.
— Кто? — почему-то шепотом спросила она.
— Адвокат Карнейро, — также шепотом ответил Дронго. И уже
громко добавил: — А ты говоришь, что Фармер застрелился.
— Никогда в жизни больше не стану связываться ни с
детективами, ни с мошенниками, ни с бизнесменами, — прошептала она. — И вообще
больше никуда не уеду из Польши.
— Вот это правильно, — сказал Дронго, — иначе кто-нибудь
захочет снова обвинить тебя во всех смертных грехах.
Глава 19
В большом зале отеля собрались все участники затянувшейся
драмы. На диване расположились Энрико Вилари и Кэтрин Фармер. Они сидели,
держась за руки, словно опасались, что их могут разлучить друг с другом.
Поставив для себя стул, за спинкой их дивана тихонько сидела Луиза, аккуратно
сложив руки и глядя на всех большими испуганными глазами.
В кресле, стоявшем в углу зала, удобно устроился Мурашенков.
Сарычев ерзал на стуле рядом, заглядывая в лицо Арсению Викторовичу, словно
пытаясь узнать настроение своего влиятельного партнера из Москвы.
На другом диване расположились Мануэль Сильва и адвокат
Карнейро. Оба являли собой образцы респектабельных, достойных сеньоров,
которые, казалось, уверены в себе и готовы выслушать любые предположения
Дронго. Лишь очень внимательный наблюдатель заметил бы, что Карнейро немного
нервно покусывал губы и время от времени поглядывал на невозмутимо сидящего у
дверей эксперта.
В кресле напротив них уселась Илона Томашевская, одетая в
очень короткое облегающее платье, словно специально для того, чтобы
продемонстрировать свои стройные ноги. Рядом с ней сидел Тадеуш Шокальский,
который без конца вертел головой, оглядываясь то на инспектора полиции, то на
комиссара Брюлея. Дронго он опасался меньше, очевидно, полагая, что тот после бурной
ночи с Илоной стал ему в некотором роде своим.
Инспектор молча сидел в углу, дожидаясь, когда Дронго
наконец поведает им, что и как здесь все происходило. Стул рядом с ним занял
менеджер да Кунья, также готовый к рассказу о случившемся. Он был заметно
напряжен — все время приподнимал плечи и втягивал голову, будто опасаясь, что в
преступлениях могут обвинить именно его.
И только комиссар, доставший для себя удобный тяжелый стул,
спокойно покуривал трубку и не обращал внимания на остальных. Он знал, что
именно собирается рассказать Дронго, и поэтому единственный из присутствующих
был спокоен и сосредоточен.
— Два убийства, которые, как вы знаете, произошли в отеле за
последние пару дней, — начал Дронго, — по-своему уникальны и требуют
дополнительных объяснений. Дело в том, что сюда приехали не просто любители
игры в гольф. Мы знали, что в отеле начинаются переговоры между известным
американским бизнесменом Джеймсом Фармером и представителями нескольких
корпораций, каждая из которых рассчитывала заключить с ним договор.
