Деревья обступили нас. Мы разбежались веером, потому что девчонка могла свернуть и притаиться за стволом совсем близко, а мы бы проскочили мимо, ничего не заметив. Поудобнее перехватив «Карбайн», я подумал: а смогу ли выстрелить в нее? Если другого варианта не будет, если станет ясно, что иначе уйдет вместе с тоником? Убить эту мелкую, гм… этого маленького ребенка женского пола? Вряд ли. В ногу выстрелю, кровожадно решил я. В ляжку ее худосочную, в бедро цыплячье.
Шутер бежал далеко слева, то и дело пропадая за деревьями; Алина была справа. Мне происходящее конкретно не нравилось. Во-первых, все было слишком суматошно, безалаберно, как-то глупо. Во-вторых – я события почти не контролировал. То ренегаты-дегенераты свалятся на голову, то какой-то рыжий верзила, то бомжи-старатели, то эта коза в человеческом обличье. Мне нужно в Край, узнать секреты Травника и созданных им тоников, найти отца, а я барахтаюсь тут во всех этих нелепостях и ношусь, как заяц, по округе.
Спереди донесся плеск, журчание. И почти одновременно справа – крик Шутера:
– Ко мне! Я ее зажал! Тут она!
Я повернул, сзади затрещали ветки – Аля тоже услышала. Вскоре она догнала меня. Еще несколько секунд, и мы выскочили к берегу неширокой, но быстрой и бурной речки. У берега стоял лодочный сарай, рядом был полусгнивший причал. Возле него, прикрепленный цепью к колышку, покачивался на мелких волнах катер. Цепь туго натянулась – сильное течение так и норовило унести небольшую посудину. Совсем ржавая, и как на воде держится?
Девочка пятилась по настилу, крутя головой, будто выискивая путь к отступлению, а Шутер шел за ней, повесив «калашников» на плечо и расставив руки, чтобы не проскочила мимо. Наверное, беглянка не умела плавать, иначе как объяснить, почему она не пыталась прыгнуть в воду?
Шутер оглянулся на нас и растерянно спросил:
– Что делать? Хватать ее или…
– Погоди, – я шагнул на причал. – Эй, ты! Слышишь меня? Прошлой ночью я спас тебя от того рыжего…
– Палач, – сказала она.
– Что? – не понял я. – Нет, я никакой не…
– Палач хотел меня убить, – пояснила девочка, и я снова отметил, насколько этот отрешенный, чистый голосок не вяжется с происходящим.
Аля уже была рядом, втроем мы перегородили весь причал. Деваться девочке некуда, теперь ей или в воду, или к нам в руки. Хотя она могла прыгнуть на катер, качающийся рядом, но, кажется, не собиралась этого делать.
– Ну вот, значит, я спас тебя от Палача, – продолжал я. – Потому что, когда я вмешался, он тебя уже почти задушил. И ты должна мне быть благодарна, хоть немного. Ты знаешь, что бутылка, которая у тебя в руке, на самом деле моя. Отдай ее мне.
– Мне это нужно, – отрешенно прожурчала девочка.
– Милая, как тебя зовут? – спросила Аля с неловкостью женщины, никогда не имевшей детей и не очень-то умеющей, да и не стремящейся заводить с ними близкое знакомство.
– Зоряна, – ответила она. – Зóря.
Ах вот что воскликнул Рапалыч тогда в свинарнике. Выходит, он ее знает? А двое его напарников – нет, судя по их реакции, они ребенка увидели впервые.
Когда мы остановились на середине причала, девочка перестала пятиться. Неподвижные глаза смотрели сквозь нас, тоник зажат в левой руке, между пальцами струилось его мягкое свечение. Я глянул на берег позади и сказал Шутеру:
– Лучше туда повернись и контролируй. Старатели могут подвалить.
– Какие старатели? – не понял он, но повернулся.
– Трое, обычные бродяги. Моя вещь, то есть эта зеленая бутылка, была у них, а девчонка ее украла у меня из-под носа. Они вооружены, но слабо.
– Их точно трое?
– Точно. Эй, Зóря!
Она стояла в конце причала – маленькая, худенькая, веснушчатое личико обращено к нам, глаза неподвижные и чудны́е, будто смотрят за изнанку пространства. Тоник зажат в кулаке, как любимая игрушка. Вода громко плескалась под настилом, бурлила вокруг свай, била в корму катера, где был закреплен конец цепи. Речка неширокая, другой берег – всего в нескольких метрах, там стеной растут деревья. Да и мелкая вроде, но какая-то очень уж бурная, может, в верховьях недавно были сильные дожди?
Я сделал еще шаг вперед, протянул руку и сказал:
– Зачем тебе тоник? Просто отдай его мне.
– Мне это очень нужно. Я должна сама это попробовать. А тебе не надо, тебе опасно.
– Без тебя разберусь, что мне опасно, что нет. И если ты сейчас его не отдашь, мне придется…
Она присела и вдруг деранула запястьем по торчащему из настила гвоздю. Сильно, до крови.
Аля ахнула. Это и вправду было неожиданно, но почему-то я сразу сообразил, что собирается сделать чертова мутантская девчонка, и кинулся к ней. А она уже свинтила крышку с бутылочки. Я был рядом, когда Зóря вдавила горлышко в сочащуюся красным рану, оставленную гвоздем.
Тоник вспыхнул ярко-зеленым, смешиваясь с кровью. А потом что-то произошло вокруг нас… Я сбился с шага, споткнулся, едва не упал. Весь мир будто вздрогнул. Потемнело небо, тени между деревьев стали глубже. Вода в реке окрасилась в свинцовые тона. Мне показалось, будто где-то очень-очень далеко некто огромный, как гора, косматый, непонятный, приоткрыл глаза, стряхнув с громадных век комья земли, и посмотрел в нашу сторону.
И ВЗДОХНУЛ.
Вздох этот долетел до нас в виде порыва ветра, дошел тяжелым гулом, который полился с востока, с той стороны, откуда текла река.
Не знаю, сколько вещества реально могло попасть в рану тем способом, которым воспользовалась девочка. Да ведь нисколько на самом деле! Его нужно ввести в вену, а не просто полить – не попадает же в кровеносную систему йод или там перекись водорода, они только дезинфицируют внешние повреждения. Хотя у Темнозора могли быть свои, особые свойства…
Я вырвал бутылек у Зори, крышка упала на доски, покатилась к щели, пришлось наступить на нее. Зеленой жидкости стало меньше где-то на четверть, а по тонкой руке вокруг раны расплывалось светящееся пятно.
– Ты зачем это сделала?! – рявкнул я, завинчивая бутылку.
Зóря, усевшись на настиле, не ответила. Подскочившая Аля спросила:
– Маленькая, как ты?
Взяла девочку за плечо и отдернула руку.
– Стас, она горячая!
Девочка задрожала и улеглась на спину, обратив к потемневшему небу пустые глаза. Гул с востока усилился. Я посмотрел в том направлении, и мне показалось, что деревья у берегов мелко трясутся. Это что, ветер такой… но ведь нет никакого ветра, он, наоборот, стих, по всей округе воцарилась тревожная тишина.
Зоря перевернулась на бок, закрыла глаза и обхватила себя за плечи. Ее бил озноб.
Мы с Алей встретились взглядами. Сзади подал голос Шутер:
– Э, парни, девчата, это чего… Это Шторм приближается? Нет, ну, правда. Шторм ведь! Шторм сюда идет! И он близко, мы даже к ферме назад не успеем. Нам же укрыться совсем негде!
