Молодец Олег, вовремя задал вопрос. Чернышов сразу переключился на разговор с ним, и мне стало немного легче.
– Что тебе сказать, Олег? Такой вывод напрашивается сам собой. Но по каждому из перечисленных мною фактов было проведено самое тщательное расследование. Во всех случаях вывод следствия однозначен – смерть в результате несчастного случая. Причем по каждому эпизоду, как и в случае с Симоновым и его водителем, вывод следователей подкрепляется заключением экспертизы. Вот. – Чернышов вновь углубился в свои бумаги. – На теле разбившегося на стройке депутата нет никаких иных повреждений, а только травмы, полученные в результате падения. Все, кто умер в результате остановки сердца… а таких в списке четверо: банкир, сбежавший в Испанию мошенник, эстрадный продюсер и вице-премьер Московского правительства. Так вот, экспертиза не выявила в их организмах следов наркотиков, транквилизаторов или ядов.
– И тем не менее все эти люди умерли от сердечного приступа, – вставил Олег.
– Да. Но они не были отравлены, – согласился с Олегом и одновременно возразил ему Павел Чернышов. – Кто у нас остался? Депутат, провалившийся под лед, утонувшая девушка, разбившийся в Таиланде владелец СМИ и четверо сибирских бизнесменов, угоревших в бане. Если вы хотя бы сумеете придумать способ убийства, инсценирующий все эти несчастные случаи, найдете во мне самого внимательного слушателя.
«Способ убийства, инсценирующий несчастные случаи», – отозвались у меня в голове последние слова Чернышова, а из глубин памяти всплыл рассказ милицейского опера Вовки Суркова. Рассказывая о смерти уголовника по кличке Мурза, Вовка тоже упомянул про инсценировку несчастного случая и еще про какого-то суперкиллера, который якобы работает на ФСБ. В свете новой информации, которую только что сообщил нам полковник Чернышов, недавний Вовкин рассказ уже не казался мне досужими домыслами. А если действительно есть в природе такой суперкиллер? Связан он с нашей конторой или нет – это еще бабушка надвое сказала. Главное в другом. Что, если этот суперпрофессионал как раз и способен замаскировать убийство под несчастный случай? В моей реальной практике такое уже случалось, и не раз. Правда, несчастные случаи, о которых рассказал Чернышов, совершенно не похожи один на другой. И все же – а вдруг? И что я так отмахнулся от Вовкиного рассказа? Мне бы, наоборот, следовало Вовку разговорить, а я его вместо этого пристыдил. Сказал ему, что он слухи распространяет. Пусть даже и слухи! В нашем деле информация так и собирается. Один что-то сказал, другой, потом проверили фактики, они и подтвердились. Да, лопухнулся я тогда хуже некуда. С Вовкой нужно как можно скорее увидеться и расспросить его обо всем подробно.
– Павел Андреевич, так мы как, будем искать причину выявленной вами закономерности? – спросил я у Чернышова.
– Будем. Генерал уже санкционировал эту работу, – объявил Чернышов. – Я, как и ты, в случайности слабо верю, – добавил он. – А для начала попробуем выяснить, кому смерть всех этих людей была выгодна.
«Неконтролируемая случайность – причина абортов», – хотел в ответ сказать я, но вовремя сдержался. Что-то у меня сегодня вместо шуток одна чернуха и пошлость получается. Наверное, старею. Я понял, что мне пора заканчивать упражняться в остроумии и наконец заняться делом.
– Павел Андреевич, тогда по этому делу мне срочно надо одну информашку проверить, – сказал я Чернышову и быстро вышел из его кабинета.
Глава 11
ВЕТРОВ: «СПОСОБ УБИЙСТВА»
14.05, понедельник, 11.45
Вовка Сурков не имел собственного рабочего кабинета. Чаще всего его можно было застать в отделении транспортной милиции на Казанском вокзале. Туда я и позвонил. К телефону долго никто не подходил. Наконец трубку все-таки сняли, но сделал это не Вовка, а кто-то из его коллег. Я, не представившись, попросил позвать старшего лейтенанта Суркова. Тот, кто снял трубку, очевидно, следуя своей ментовской привычке все знать, тут же поинтересовался, кто я такой.
– Его приятель, – ответил я, не покривив душой.
– Тут какой-то тип Суркова спрашивает! Говорит, что его приятель! – крикнул мой неизвестный собеседник в пространство, даже не потрудившись прикрыть трубку ладонью, и после затянувшейся паузы ответил: – Сурков в командировке.
– А когда он вернется? – поспешно спросил я, опасаясь, что Вовкин коллега повесит трубку.
– Не знаю. Позвоните в конце недели, – последовал бесстрастный ответ, и в трубке раздались короткие гудки.
После такого ответа мне оставалось лишь мысленно ругать себя, что я не расспросил Вовку, когда у меня была такая возможность. Впрочем, если можно так выразиться, существовал еще один «свидетель», который, если следовать Вовкиной версии, должен был встречаться с суперкиллером. Правда, после такой встречи этот «свидетель» погиб. Зато сохранился его труп, и я надеялся, что с помощью экспертов-патологоанатомов смогу получить у трупа ответ на интересующий меня вопрос. С затаенной надеждой я отправился в морг судебной медицины, куда, по моим расчетам, должны были перевезти тело погибшего под колесами поезда уголовника Мурзы.
В морге судебной медицины мне приходилось бывать не раз, поэтому здесь меня знали. Отношения с работающими здесь санитарами и врачами-патологоанатомами у меня сложились самые неформальные. Когда полковнику Чернышову требовалось ускорить проведение какой-нибудь экспертизы, а его собственного административного влияния для этого не хватало, он всегда посылал в морг меня. Вот и сейчас, встретив знакомого эксперта Дениса Валерьяновича Мирского, я напрямую выложил ему, что интересуюсь трупом попавшего под поезд уголовника по кличке Мурза.
– Труп, он и есть труп, молодой человек, – ответил эксперт. – Чего им интересоваться. Впрочем, если желаете взглянуть, пожалуйста.
Я желал. Мирский переговорил о чем-то с двумя молчаливыми и, как я успел определить, успевшими принять на грудь санитарами, после чего отвел меня в помещение, где на обитых жестью столах лежали накрытые непрозрачными клеенками тела.
– Вот ваш субъект.
Мирский откинул медицинскую клеенку, и моему взору открылось обнаженное, изуродованное колесами поезда тело. Вместо лица сплошное кровавое месиво, но, без сомнения, это был именно Мурза. Я хорошо помнил описание татуировок. Рисунок совпадал, вплоть до мельчайших деталей. Рост и телосложение погибшего также соответствовали комплекции Мурзы.
– Ну, полюбовались? – осведомился эксперт.
Вид изуродованного тела напрочь отбил у меня желание произносить какие-либо слова, и я ограничился кивком.
– Что желаете еще?
У меня создается впечатление, что медицинским экспертам доставляет удовольствие издеваться над оперативными работниками, показывая им всякие ужасы морга. Это ж надо спросить, чего я желаю. Да выйти поскорее отсюда! Выйти и вдохнуть полную грудь чистого, нет, пусть даже отравленного выхлопными газами воздуха, только бы не чувствовать этот сладковатый запах формалина, смешанный с запахом мертвой человеческой плоти. Мирский наконец все же накрыл труп клеенкой, и я обрел способность разговаривать, не боясь, что меня при этом вырвет.
