При встрече Чернышов ничем не обозначил свое волнение, хотя я знал, что он волнуется не меньше меня. Павел Андреевич пригласил Гончарова войти, после чего предъявил инженеру свое служебное удостоверение:
– Старший оперуполномоченный по особо важным делам ФСБ России Чернышов Павел Андреевич.
– Так вот, значит, вы кто, – без всяких эмоций произнес в ответ Гончаров, демонстрируя тем самым свое полное равнодушие к происходящему.
Довольно странная реакция. Он и при нашей встрече выглядел не особенно активным, но, уж во всяком случае, не таким апатичным, как сейчас. О реакции Гончарова я мог судить только по его тону, так как по нашей с Чернышовым договоренности отправился на кухню, где занялся приготовлением чая. Доверительная беседа – это не перекрестный допрос. И присутствие второго человека в этот момент здорово отвлекает.
– А теперь, Валерий Германович, когда мы познакомились, давайте поговорим, – предложил Гончарову Чернышов.
– Поговорим? О чем?
Задал вопрос – отлично. Чернышову удалось вызвать у него хоть какой-то интерес.
– Вы правы, Валерий Германович, у нас действительно много тем для беседы. Например, мы можем поговорить о карточном долге вашего сына. Сколько он остался должен обыгравшим его в поезде шулерам? Или мы можем поговорить о людях, которые предложили вам достать чертежи ядерной бомбы. Сколько они предложили за эту услугу? Достаточно, чтобы покрыть долг вашего сына?
Браво! Если бы у меня руки не были заняты чайником, я бы не удержался от аплодисментов своему начальнику. Как он увязал известные нам события в единую логическую цепочку! Чертежи бомбы в обмен на оплату карточного долга – ловко придумано.
– А что мне оставалось делать? – ответил Гончаров, и я услышал, как он тяжело вздохнул. – Бандиты грозились убить моего сына, если он не заплатит им проигранные пять тысяч долларов. Но у него нет таких денег! Он и так проиграл все, что у него было. А я? Разве я мог допустить, чтобы моего сына зарезали какие-то подонки?! Я начал везде искать деньги! Обращался к друзьям, знакомым! Но ни у кого из них нет такой суммы! Я даже хотел продать свою машину! Но она уже старая, и столько за нее не получить. Я был в полном отчаянии, а тут как раз появился Константин Петрович и пообещал дать мне эти проклятые пять тысяч, если я достану для него чертежи и алгоритм сборки. Если бы речь шла только о деньгах, я бы ни за что не согласился. Но ради жизни Сереженьки… Ведь я же его люблю…
Даже находясь на кухне, я сумел расслышать приглушенные всхлипы Гончарова. Оказывается, способ вербовки начальника сборочного участка был куда более изощренным. Тут присутствовал не только карточный долг, но и угроза физической расправы над его сыном.
– Взгляните на эти фотографии, – предложил Чернышов.
Мне стало интересно, что за фотографии он показывает Гончарову, и я осторожно выглянул из кухни. На журнальном столике мой начальник разложил в ряд несколько фотоснимков тел карточных шулеров, трупы которых обнаружили работники транспортной милиции возле путей.
– Это те, кто обыграл вашего сына, – профессиональные карточные шулеры Цирк и Вист! – указав на разложенные на столе фотоснимки, произнес Чернышов. – Вернее, были таковыми, пока их не зарезали прямо в поезде и не выбросили трупы из вагона. Как видите, они уже ничего не могли требовать с вашего сына. Вам угрожали их убийцы, подосланные «Константином Петровичем».
– Что вы такое говорите?! – в ужасе воскликнул Гончаров и даже попытался закрыться от Чернышова рукой.
– Валерий Германович, неужели вы не понимаете, что якобы случайная встреча с шулерами, в результате которой ваш сын проиграл все свои деньги, да еще и остался должен пять тысяч долларов, являлась только поводом для вымогательства? Долг вашего сына и последовавшие за ним угрозы в адрес вашей семьи нужны были «Константину Петровичу» только для того, чтобы вы приняли его предложение, – глядя в глаза Гончарова, сказал Павел Чернышов.
– Вы полагаете? – растерянно пробормотал Гончаров.
О боже! Наивность некоторых людей не имеет предела. И это говорит инженер-конструктор, человек с высшим техническим образованием!
– Да, Валерий Германович, – терпеливо повторил Чернышов. – Кое-кто стремится любым способом добыть технологию создания ядерного оружия. И вас они собирались использовать в качестве элементарной «отмычки», отпирающей сейф с ядерными секретами.
– Но что же мне теперь делать? – растерянно спросил Гончаров.
– Для начала честно и подробно рассказать о том, что побудило вас принять предложение «Константина Петровича», и о том, что именно он от вас потребовал.
Рассказ Гончарова занял около получаса. За это время заваренный мною чай давно настоялся, а вода в чайнике даже остыла, и ее пришлось снова подогревать. Когда конструктор закончил свою исповедь, я внес в комнату поднос с чайными чашками, заварочным чайником и сахарницей. Гончаров тут же набросился на чай, словно весь день таскался по жаркой пустыне. Чтобы составить инженеру компанию, я тоже присоединился. Чернышов же тем временем вынул из кармана новую пачку фотографий:
– Валерий Германович, посмотрите внимательно. Среди этих людей нет ваших знакомых?
Гончаров довольно долго перебирал фотоснимки, потом отделил один из них:
– Вот. Это Константин Петрович.
Мы с Чернышовым удовлетворенно переглянулись. Фотография, которую конструктор держал в руках, была взята из личного дела полковника Службы внешней разведки Петра Берша!
– Когда у вас следующая встреча с «Константином Петровичем»? – быстро спросил Чернышов.
– Не знаю. Он или его помощник должны мне позвонить.
– Хорошо. Завтра наш сотрудник, кстати, его зовут Артем, фамилия Ветров, – Чернышов положил руку мне на плечо. – Так вот, завтра утром Артем заедет к вам на работу, и вы передадите ему полученные от «Константина Петровича» фотоаппарат и микропленки. Вечером Артем привезет вам уже отснятые пленки. Не волнуйтесь, не всякий профессионал сумеет определить, что на них будут ложные чертежи. Когда «Константин Петрович» потребует микропленки назад, передайте их ему, но предварительно поставьте нас в известность о предстоящей встрече. Только со своего домашнего и рабочего телефонов звонить не надо. На заводе можете воспользоваться городским телефоном кого-нибудь из своих коллег, а если будете дома, то позвоните от соседей. Надеюсь, что после передачи микропленок ни «Константин Петрович», ни его помощники уже никогда вас не побеспокоят.
– Да?! Вы мне обещаете?!
От первоначальной апатии Гончарова не осталось и следа. Просто поразительно, насколько надежда окрыляет человека.
– Мы сделаем все возможное и постараемся вас защитить, – ответил Чернышов, который не любил давать обещаний.
В заключение мы обговорили с Гончаровым способы связи, после чего я, как и обещал, взялся отвезти конструктора домой. Чернышов тоже поехал с нами, но за квартал от дома Гончарова велел мне остановиться. Такая предосторожность была мне вполне понятна. За домом начальника сборочного участка вполне могли следить наблюдатели Берша. И то, что наши сотрудники их не засекли, вовсе не означало, что их не было. Гончаров же, по-моему, так и не понял, почему мы не довезли его до подъезда, но как истинный интеллигент не стал нас этим попрекать.
