— По правде говоря, мне пора идти и оставить тебя на растерзание твоей бывшей мачехи, — сказала ей Августа, надевая перчатки, а потом добавила: — Хотя я не могу не признаться, что ваши отношения с Домиником оказались в большой степени для меня сюрпризом, я приглашаю тебя в нашу семью, — пожилая женщина улыбнулась своей привычной быстрой, холодной улыбкой. — Ты, конечно, не совсем та, которую я желала бы видеть рядом с моим сыном, но я думаю, что со временем ты начнешь справляться со своей ролью.
— Ну и ну... — прошептал Хьюго, когда пожилая леди гордо и величественно пошла прочь от Оливии. — Должен сказать, Оливия, это прозвучало так, будто эта старая драконша тебя одобрила!
— Пока что были одни цветочки, — нервно ответила брату молодая женщина. — Ты видел, кто там ошибается рядом с церковью?
— О господи! Ее здесь только не хватало, — простонал он.
Но, как и в случае с матерью Доминика, разговор получился гораздо менее неприятный, чем они ожидали.
Памела, очевидно, относилась к разряду толстокожих людей. По крайней мере, она, ни капли не смущаясь, приехала сегодня на похороны. Когда машина подвезла ее к пустому, безлюдному, хранящему воспоминания дому, в ее мозгу, скорее всего, не появилось ни одной грустной мысли. Ей, естественно, даже не пришло в голову, что ее присутствие может вызвать у Оливии и Хьюго в памяти какие-нибудь неприятные моменты, связанные с их жизнью под одной крышей.
— Здравствуйте, мои дорогие, — нараспев произнесла Памела, поднимаясь по лестнице прямо к ним. — Да, я понимаю, вы, конечно, не слишком рады меня видеть, — продолжила она с резким смешком. — Но, поверите вы мне или нет, мне было больно услышать о смерти вашего отца. Бедняга, он так и не смог найти себя в этой жизни.
Оливия, которая собиралась вначале попросту вышвырнуть свою бывшую мачеху из дома и не отвечать на любые ее слова, почувствовав в голосе той искреннее сожаление, решила повременить с крайними мерами. Все-таки во фразе, которую сказала Памела, прозвучало много правды. Конечно, молодая женщина и не думала прощать свою бывшую мачеху ни за то, что та превратила жизнь ее отца в ад, ни за то, что и ей самой в свое время приносила одни несчастья. Но как верно заметил Доминик, прошлое становится достоянием истории, а люди должны жить настоящим.
— Мне кажется, вам стоит пригласить некоторых местных жителей на поминки, — сказала Памела. — Хотя, конечно, я вижу, в каком состоянии находится дом. Кстати, у вас не найдется чего-нибудь выпить? — поинтересовалась она, оглядываясь вокруг
— Боюсь, мы ничего не можем предложить тебе, — твердо ответил ей Хьюго. Оливия с удивлением обнаружила, что в его голосе больше не чувствовалось, как когда-то раньше, враждебности по отношению к их бывшей мачехе.
— Ну ладно. — Памела с улыбкой развернулась и приказала своему шоферу достать из багажника и принести в дом большую плетеную корзину. — Я запаслась едой и всякими напитками, решив совершить это путешествие сюда с севера Англии, — объяснила она. Через несколько секунд в дверном проеме показался ее шофер с корзиной в руках.
До чего же странно это выглядело: Оливия с братом сидели рядом со своей мачехой и ели ее сандвичи, запивая их белым вином!
— Должна сказать, ты неплохо выглядишь, — прервала молчание Памела, обращаясь к Хьюго. И со смешком продолжила, повернувшись теперь в сторону Оливии: — А ты, я слышала, нашла себе очень неплохую пару! Вот только, как ты собираешься справляться со своей будущей свекровью? Она же настоящая вампирша — будет сосать из тебя кровь и днем и ночью! По-моему, жить с ней в одном доме просто невозможно.
— Я еще не думала об этом, — прошептала Оливия, зная, что говорит неправду. Памела отнюдь не была дурочкой и затронула по-настоящему серьезную проблему.
— Кстати, — продолжила мачеха, — мне кажется, я сделала доброе дело, не позволив вам с Домиником встречаться тогда, десять лет назад. Ты думаешь, может быть, что я все испортила и своими руками отодвинула твое счастье на много лет, но, поверь, ваша с ним любовь не продлилась бы долго. Гораздо лучше было пресечь все в зародыше, так как ваш разрыв не причинил тебе столько боли, сколько мог, если бы вы расстались позднее. Мы с тобой тем самым позволили Доминику перебеситься, и теперь он в полной мере осознал, кого ему не хватало эти годы, — добавила Памела. — Так что, выходит, в этой жизни все только к лучшему.
— В некоторой степени ты, безусловно, права, — согласилась Оливия с кривой улыбкой. Вскоре Памела встала и, заявив, что ей пора уезжать, попрощалась.
— Господи, какой ужасный день! — простонал Хьюго, смотря вслед исчезающему за поворотом белому «мерседесу». Он помолчал, а потом обратился к своей сестре: — Странно, но я не испытывал никакой особой ненависти к Памеле.
— Я тоже, — вздохнула молодая женщина. — Время и боль от смерти папы притупили наши к ней чувства. Прости, но мне надо идти, пришло очень много писем с соболезнованиями, — внезапно вспомнила она и отправилась в кабинет, напомнив брату, что ему необходимо приехать завтра на встречу с юристами.
Уставшая, от этого долгого, тяжелого дня, Оливия скоро отправилась спать. Утром из глубокого сна ее вывели громкие стуки в дверь. Перевернувшись на другой бок, молодая женщина попробовала не обращать на них внимания и заснуть, — она никого не ждала в столь ранний час, — но вскоре окончательно проснулась.
Оливия приподнялась на постели и взглянула на будильник, стоявший на столике рядом с кроватью, — всего лишь семь утра! Кто бы это мог быть?
Для Хьюго рановато, ведь он не должен приехать раньше десяти. Может, все-таки не стоит открывать и незваный гость постучит, постучит и уйдет?
И действительно, вскоре в доме снова установилась тишина. Оливия готова была уже заснуть опять, но тут до ее уха долетел скрип пола, явно доносившийся из соседней комнаты. Все-таки это Хьюго. Господи! Что заставило его приехать так рано?
— Уходи! Дай мне поспать! — застонала молодая женщина, не открывая глаз, когда услышала звук открываемой двери и приближающиеся к кровати шаги.
— Прекрасно! Не ожидал, что меня встретят настолько гостеприимно, — раздался знакомый голос. Он был полон веселой иронии. — Я перелетел через Атлантический океан, сразу же из аэропорта помчался сюда, а мне устраивают такой прием. Чуть не пришлось остаться на улице, ждать, когда ты, наконец соизволишь проснуться. Мне повезло — оказался открытым черный ход. Интересно, почему вообще эта дверь не заперта? Ты решила, что нечего красть или просто уже все вынесли?
— Доминик! — радостно воскликнула Оливия. — О, мне так тебя не хватало!
Откинув в сторону одеяло, она вскочила и, бросившись на грудь гостю, громко заплакала.
— Не плачь! — прошептал Доминик, вытирая ее слезы большим белым платком.
— Я не принадлежу к плаксам, — попыталась оправдаться она, смотря сквозь слезы на красивое лицо Доминика. — Просто... просто, я так по тебе скучала... Мой отец умер, и все было так ужасно, и...
